PERM UNIVERSITY HERALD. SERIES “PHILOSOPHY. PSYCHOLOGY. SOCIOLOGY”

VESTNIK PERMSKOGO UNIVERSITETA. SERIYA FILOSOFIA PSIKHOLOGIYA SOTSIOLOGIYA

УДК 316.3

DOI: 10.17072/2078-7898/2018-3-364-374

К проблеме свободы личности как основополагающего условия формирования гражданского общества

Бектанова Айгуль Карибаевна
кандидат политических наук, доцент,
доцент кафедры философии

Кыргызско-Российский Славянский университет им. Б.Н. Ельцина,
Киргизская Респу́блика, 720000, Бишкек, ул. Киевская, 44;
e-mail: bektanovaa@mail.ru
ORCID: 0000-0002-9695-150X

Задача формирования гражданского общества является актуальной на всем постсоветском пространстве. Как известно, ключевым субъектом гражданского общества является личность. Главным признаком гражданской личности является свобода во всех ее проявлениях. В статье рассматривается проблема свободы личности под углом зрения концепции «негативной» и «позитивной» свободы и утверждается, что подлинная гражданская свобода есть неразрывное единство как внешних ее детерминант, так и внутренних. Отмечается, что, с одной стороны, свобода личности в гражданском обществе необходимо предполагает ее относительную независимость от внешнего воздействия, а с другой стороны, невозможна без внутренней духовной готовности действовать сознательно и благоразумно, не ущемляя интересов и прав других людей, без понимания того, что каждый должен нести ответственность за свои действия. Особое внимание в статье обращается на проблемы духовной, прежде всего интеллектуальной, свободы и обосновывается положение о том, что проблема интеллектуальной свободы личности актуальна не только для стран догоняющей демократии, но и для развитых демократий Запада. Проблема состоит не только и не столько в том, как и откуда получить информацию, а в том, как полученная информация влияет на сознание и поведение личности, способствует ли она формированию ее гражданственности. Рассматривая проблему свободы в кыргызстанском обществе и отмечая, что кыргызы как самостоятельный этнос смогли сохраниться до сегодняшних дней именно благодаря своему неуклонному стремлению к свободе, автор приходит к заключению, что свобода для кочевников выступала в форме своеобразной дихотомии внешней и внутренней свободы и несвободы. В статье указывается на своеобразие толкования в современном кыргызстанском обществе феномена свободы, заключающееся в том, что она для многих кыргызстанцев ассоциируется с анархией, безначалием, вседозволенностью. Однако реальная свобода личности в гражданском обществе невозможна без понимания того, что «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого», что не бывает свободы абсолютной, что она всегда относительна и тесно связана с ответственностью и сознательностью личности.

Ключевые слова: гражданское общество, личность, свобода, «негативная свобода», «позитивная свобода», интеллектуальная свобода, гражданская свобода, ответственность.

Введение

Радикальные социально-политические трансформации, связанные с крахом социализма и развалом СССР, в постсоветских странах вызвали потребность новых мировоззренческих оснований, которые должны были заменить модели общественного развития, предписанные коммунистической идеологией. Таким социальным ориентиром стало гражданское общество, понятие о котором было возрождено в Восточной Европе, в странах бывшего социализма. Гражданское общество стало пониматься как синоним демократии и антипод тоталитаризма и авторитаризма. Поэтому идея формирования и развития гражданского общества была подхвачена официальной идеологией и теоретической мыслью на всем постсоветском пространстве и актуализировалась в многочисленных государственных программных документах и научно-теоретических концепциях.

Сегодня на постсоветском социогуманитарном пространстве термин «гражданское общество», пожалуй, можно назвать самым часто употребляемым. По меткому замечанию российского философа Н.В. Мотрошиловой, «о гражданском обществе у нас не разглагольствовали “только совсем ленивые”, но, тем не менее, мы и сегодня ощущаем явный дефицит как практики, так и теории гражданского общества» [Мотрошилова Н.В., 2009, с. 13]. И хотя существует множество определений и концептов гражданского общества, по справедливому мнению Н.В. Мотрошиловой, «в теории пока нет систематических, основательных, операциональных для практики исследований на эту тему, в должной мере использующих достаточно богатый опыт истории мысли и сегодняшние достижения мировой литературы вопроса» [Мотрошилова Н.В., 2009, с. 13].

Вслед за многими обществоведами полагаем, что целесообразно дескриптивно-прескриптивное понимание гражданского общества, то есть его осмысление, с одной стороны, как некой идеальной модели, проекта, который стремятся осуществить демократически ориентированные страны. С другой стороны, как реального конкретно-исторического феномена, присущего им (странам. — А.Б.) на данном этапе их исторического развития. В контексте первого, прескриптивного, подхода мы предлагаем следующую его дефиницию: гражданское общество — это особое социокультурное пространство, представляющее собой систему независимых от государства и в то же время так или иначе взаимодействующих с ним самоорганизующихся социальных институтов, общественных взаимосвязей и взаимоотношений (семейных, религиозных, морально-нравственных, политических, экономических, этнических, культурных, правовых и др.), носящих преимущественно «горизонтальный» характер и основанных на партнерстве, солидарности и здоровой конкуренции, обеспечивающих реализацию индивидуальных и коллективных потребностей своих членов и направленных на достижение общественного блага, социального порядка и согласия. Такое общество предполагает высокий уровень гражданской культуры, сознания и самосознания, реальную личностную свободу и высокую гражданскую ответственность своих членов. В контексте второго подхода гражданское общество включает в себя реально существующую на данный момент систему автономных от государства социальных институтов, горизонтальных взаимосвязей и отношений, служащих удовлетворению разнообразных потребностей индивидов и социальных групп и ориентированных на консенсус и социальный порядок.

Формирование и становление гражданского общества — это достаточно долговременный исторический процесс, детерминированный определенными экономическими, политико-правовыми и социокультурными факторами.

Экономической основой гражданского общества является рыночная экономика, для которой, как известно, присущи многообразные формы собственности, свобода предпринимательства и минимальное влияние государства на экономическую деятельность частных собственников. Политико-правовую основу гражданского общества представляет правовое государство, функционирующее на основе фундаментальных правовых принципов, главные из которых — защита прав, свободы и достоинства человека. Экономические и политико-правовые основания составляют фундамент для формирования первостепенной социальной базы гражданского общества — гражданской личности, важнейшими атрибутами которой являются политическая, правовая, экономическая и духовная свобода. И, наконец, духовные основы гражданского общества предполагают идеологический и мировоззренческий плюрализм, свободу совести, цивилизованность, высокие морально-нравственные качества, определенный уровень гражданской и политической культуры. Как видим, основополагающим условием формирования гражданского общества и конституирования гражданского типа личности выступает свобода. Еще родоначальник немецкой классической философии И. Кант считал, что гражданское общество основано на таких априорных принципах, как 1) свобода члена общества как человека; 2) равенство его с другими как подданного; 3) самостоятельность члена общества как гражданина [Кант И., 1966, с. 12–13].

О двух концепциях свободы

Проблема свободы имеет давнюю философскую традицию, зародившуюся еще в Античности. В разные исторические эпохи понятие свободы связывалось с такими понятиями, как «благо», «счастье», «воля», «необходимость». «Попытка ответить на вопрос, что есть свобода, кажется безнадежным предприятием» [Арендт Х., 2014, с. 32]. Особенно оно безнадежно в ограниченных рамках научной статьи. Тем не менее, попытаемся вкратце в самых общих чертах изложить свое понимание данной проблемы.

В современном обществознании преобладает точка зрения, согласно которой свобода есть прежде всего свобода выбора. Действительно, личность может быть свободной только тогда, когда у нее есть реальная возможность и право выбора — выбора места жительства и сферы деятельности, выбора политических и идеологических предпочтений, выбора мировоззренческих установок, выбора распоряжаться своей собственностью и т.п. В то же время понятие свободы коррелируется с понятием «насилие». А вернее, с отсутствием насилия как социального, политического, экономического и духовного явления. Это может быть насилие над личностью как извне, со стороны других людей или социальных институтов, а также насилие человека над самим собой, когда он должен принимать решения и действовать против своей воли и желания. Кроме этого, понятие свободы, безусловно, связано с понятием ответственности. Свобода — это определенная мера ответственности, которую осознает личность и которую несет в соответствии со степенью своей свободы.

Начиная с философии XIX в. появилось два основных подхода в понимании свободы — свобода как «свобода от», т.е. внешняя свобода, и свобода как «свобода для» — внутренняя свобода. В современной социально-философской мысли указанные подходы выразились в концепциях негативной и позитивной свободы, являющихся сегодня предметом бурных дискуссий. Не вдаваясь в подробности, приведем широко известные определения негативной и позитивной свободы английского философа Исайи Берлина и канадского философа Чарльза Тейлора. В своем знаменитом эссе «Две концепции свободы» сущность негативной свободы И. Берлин кратко сформулировал тезисом «Я никому не раб», что, с его точки зрения, означало свободу от внешнего принуждения. Негативная свобода — это свобода «от». Позитивная свобода — это свобода «для». Она выражалась в тезисе «Я сам себе хозяин», в соответствии с которым человек сам мог «быть орудием своего собственного волеизъявления, а не волеизъявления других людей» [Берлин И., 1998, с. 22]. Сам И. Берлин отдает предпочтение негативной свободе. В позитивной свободе, по убеждению философа, имплицитно содержится опасность манипулирования ею с целью достижения своих интересов тоталитарными политическими силами [Берлин И., 1998, с. 24].

Оппонентом английского философа выступает канадский философ Ч. Тейлор. Негативную и позитивную свободу он анализирует в контексте диалектики возможности и осуществления. Негативная свобода представляет собой идею «возможности» и детерминирована внешними условиями, а позитивная связана с преодолением внутренних барьеров. Ч. Тэйлор убежден, что отсутствие внешних препятствий, т.е. негативная свобода, не есть подлинная свобода, поскольку существуют еще и препятствия внутренние. Свобода же позитивная, по утверждению философа, зиждется на идее «осуществления»: обладание ею указывает на внутреннюю свободу и реальную возможность действовать сообразно своим интересам и желаниям, опираясь при этом на здравый смысл. По мнению канадского философа, «способности, значимые для свободы, должны включать самосознание, самопонимание, понимание моральной проблематики и самоконтроль» [Taylor Ch., 1979, p. 180]. Обладание позитивной свободой, по Тейлору, свидетельствует о зрелости, самостоятельности, самодостаточности и силе воли личности.

С идеями Ч. Тейлора перекликаются воззрения кыргызстанского философа Ж. Бокошева, который пишет: «Социальный мир, в котором “Я” оказался, должен быть устроен таким образом, что для него (т.е. “Я”) имеется свободное место. “Я” там определяет собственное место, определяет свое отношение к другим частям, элементам этого мира. Во-первых, проявляется здесь его самостоятельность (ценность). Во-вторых, “Я” выступает в качестве творческой, активной силы. В-третьих, определяются возможности “Я” (“здесь” и “теперь”, “я могу”)» [Бокошев Ж., 1996, с. 18].

На наш взгляд, подлинная гражданская свобода есть неразрывное единство как внешних ее детерминант, так и внутренних. Такое единство хорошо выразил итальянский политический философ Маурицио Вироли в своей работе «Свобода слуг». Критически анализируя политику премьер-министра С. Берлускони, он писал: «Свобода слуг или подданных заключается в том, что нам не препятствуют в достижении наших целей. Свобода гражданина, в свою очередь, состоит в том, чтобы не испытывать на себе своевольную или огромную власть одного или нескольких человек <…> Свобода гражданина <…> не благо, которым мы обладаем и наслаждаемся, каким бы ни был наш образ жизни, но награда, которую мы получаем, если поступаем хорошо или если исполняем гражданские обязанности» [Вироли М., 2014, с. 3]. Действительно, с одной стороны, свобода личности в гражданском обществе необходимо предполагает ее относительную независимость от внешнего воздействия, и можно вполне согласиться с Дж. Сартори, который указывал на то, что мы нуждаемся в свободе «от» для того, чтобы иметь свободу «для» [Sartori G., 1973, p. 286]. С другой стороны, свобода личности невозможна без внутренней духовной готовности действовать сознательно и благоразумно, не ущемляя интересов и прав других людей, понимания того, что «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого», что не бывает свободы абсолютной, что она всегда относительна и тесно связана с ответственностью и сознательностью личности. Прав был Ортега-и-Гассет, утверждая, что абсолютная свобода ведет к ощущению пустоты, неприкаянности и невостребованности жизни: «Жизнь — это обязательство что-то совершить, исполнение долга, и, уклоняясь от него, мы отрекаемся от жизни» [Ортега-и-Гассет Х., 2016, с. 147–148].

Проблемы интеллектуальной свободы личности

Еще шотландский философ-просветитель А. Фергюсон высказал идею о том, что «свобода есть в некотором смысле удел исключительно просвещенной нации», и ее можно рассматривать «в различных аспектах (личной и имущественной безопасности, занимаемого положения, участия в политических делах)» [Фергюсон А., 2000, с. 367]. Вкупе все это составляет гражданскую свободу. Гражданская свобода, по А. Фергюсону, состоит в широкой возможности применения своих способностей и талантов «в ведении дел гражданского общества» [Фергюсон А., 2000, с. 367].

Одной из составляющих гражданской свободы является свобода духовная. Под духовной свободой понимают право и возможность выражать собственные мысли и точку зрения, свободу совести, что означает свободу вероисповедания, свободу творчества и мировоззрения. В структуре духовной свободы можно выделить интеллектуальную свободу. Б. Спиноза определял интеллектуальную свободу как естественное право и способность человека свободно рассуждать и судить о любых вещах без внешнего принуждения [Спиноза Б., 1957, с. 258].

Сегодня проблема интеллектуальной свободы личности все более актуализируется не только в странах догоняющей демократии, но и в странах с развитой демократии Запада. Несмотря на достаточно высокий уровень политической и правовой свободы, исследователи говорят о несамостоятельности мышления людей, живущих в них, о большой зависимости от средств массовой информации, в первую очередь от Интернета. Достаточно серьезное влияние на сознание личности в современном обществе оказывают массовая культура и мещанская идеология. Как верно заметила Р.Д. Стамова, «в условиях массовой культуры неизбежно упрощается личность, ее бытие…» [Стамова Р.Д., 2009, с. 26].

В авторитарных странах к этому добавляется еще политическая и идеологическая цензура, засилье государственной бюрократии. В свое время лауреат Нобелевской премии академик А. Сахаров в работе «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» писал, что в основе спасения человечества от войны и голода — этих двух главных угроз для человечества — лежит интеллектуальная свобода — «свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков». «Такая тройная свобода мысли — единственная гарантия от заражения народа массовыми мифами, которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру», — резюмировал он [Сахаров А., 1990, с. 5].

Несмотря на то что эти слова были им сказаны еще в 1968 г., они и в наше время остаются актуальными. Что касается «свободы получения и распространения информации», то сегодня особых проблем с этим нет (безусловно, это не касается авторитарных и особенно тоталитарных обществ, которые, к сожалению, еще существуют). К нашим услугам библиотеки, газеты, журналы, радио, телевидение и, конечно, Интернет, как особое средство массовой информации. Средства массовой информации и коммуникации являются важнейшими институтом и социокультурной детерминантой гражданского общества. Вспомним, что «читающая публика», по словам Ю. Хабермаса, является ключевой составляющей публичной сферы, из которой в свою очередь конституируются основные институты гражданского общества. Именно СМИ «заставляют власть легитимировать себя перед общественным мнением» [Хабермас Ю., 1995, с. 81]. Поэтому власть имущие стараются держать их под постоянным контролем. Особенно это характерно для тоталитарных и авторитарных обществ, устанавливающих строгое координирование деятельности СМИ, подавляющее большинство которых является идеологическим орудием, служащим политическим и экономическим интересам их правящей верхушки. В демократических обществах наряду с плюрализмом общественно-политических объединений существует мировоззренческий и идеологический плюрализм, отражаемый в различных средствах массовой информации, которые могут реально «осуществлять контроль за властью, критику власти и выдвигают задачи ее существенного преобразования» [Хабермас Ю., 1995, с. 81].

В контексте становления гражданского общества главное предназначение массмедиа заключается в распространении, пропаганде и внедрении гражданских ценностей в массовое сознание, в содействии достижению консенсуса в социуме по основополагающим проблемам общественного развития, участии в гражданской социализации личности, осуществлении гражданского контроля над деятельностью органов государственной власти.

В последние годы возросла роль интернет-СМИ, которые включают в себя кроме новостных интернет-порталов еще и блогосферу или так называемую гражданскую журналистику. Развитие блогосферы «свидетельствует о происходящей коммуникационной революции и переходе от контролируемой односторонней модели коммуникации к децентрализированной и интерактивной. Фактически можно говорить о том, что развитие блогосферы создает условия для реализации двусторонней симметричной модели коммуникации» [Филатова О.Г., 2010, с. 281]. Другими словами, появляется возможность социального дискурса в ходе интерсубъектной коммуникации, т.е. дискуссии и диалога. Такой свободный дискурс на основе рационального обмена мнениями ведет к достижению консенсуса в обществе и является, по Ю. Хабермасу, показателем делиберативной демократии.

Как видим, в современном обществе доступ к получению информации достаточно свободный. Проблема в другом — каковы источники этой информации? Насколько объективно они отражают действительность? И второе — на что направлено распространение полученной информации? Во благо личности и общества или во зло? Нельзя упускать из внимания тот факт, что в условиях повсеместного распространения Интернета повышается опасность манипулирования общественным сознанием, угроза информационно-идеологического и психологического воздействия, подрывающего демократические основы общества, засилья продукции «массовой» культуры, в большинстве своем носящей антиобщественный, антигуманный, антинравственный характер, несовместимый с общепринятыми морально-нравственными ценностями.

То есть в данном случае интеллектуальная свобода выступает в роли палки о двух концах — с одной стороны, чем больше знает человек, тем более он свободен, с другой стороны, полученные знания могут быть использованы для ограничения свободы других людей.

Достаточно сложно утверждать, что в нашем постсоветском обществе твердо укоренилась «свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения». Этому мешают оковы социокультурных установлений традиционного общества, ограничивающие социальную активность личности, т.е. различного рода предрассудки и стереотипы, которые еще сильны в нашем обществе, а также влияние авторитета — служебного, научного, религиозного, родительского и т.п. Иначе говоря, «свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения» прямо пропорциональна «свободе от давления авторитета и предрассудков»: чем свободнее индивиды от диктата авторитета и предрассудков, тем объективнее и смелее они обсуждают общественные проблемы. А это возможно только в правовом государстве и гражданском обществе.

Проблема свободы в кыргызстанском обществе

Свобода была судьбоносной ценностью еще для традиционного кыргызского общества. Кыргызы как самостоятельный этнос смогли сохраниться до сегодняшних дней именно благодаря своему неуклонному стремлению к свободе. Но стремление к свободе еще не означает ее наличия. Мы не совсем согласны с некоторыми кыргызстанскими исследователями, утверждающими, что «кочевник был свободен в мыслях, стремлениях и действиях, его деятельность не ограничивалась заданными рамками поведения» [Урманбетова Ж.К., 2014]. С нашей точки зрения, для кыргыза-кочевника существовал своеобразный дуализм свободы: он был одновременно свободен и несвободен. Свобода для кочевника была прежде всего свободой «от», т.е. негативной, внешней, свободой. Она понималась, во-первых, как свобода своего рода, племени, своих территорий от более сильных и могущественных соседей, другими словами, суверенитет своей Родины — Ата-Мекена, а во-вторых, как свобода передвижения, кочевки. Угрозой для первой были многочисленные, более сильные соседи кочевников. А вторая, т.е. свобода кочевников во времени и пространстве, которая была им присуща, по мнению некоторых исследователей, все-таки, с нашей точки зрения, была относительной и сдерживалась необходимостью следовать природно-экологическим и хозяйственно-бытовым предписаниям. Действительно, «человек не может быть абсолютно свободным, поскольку всякая свобода ограничивается действием объективных законов природы и общества» [Чернова Т.Г., 2014, с. 20].

Не всегда кочевник был свободен и в своих мыслях, высказываниях и действиях. Позитивная свобода кыргыза, свобода «для» ограничивалась особенностями кочевого быта и родоплеменной организации социума. Отдельный представитель рода не мог не только существовать, но и представить себя вне рода. Известный русский историк П.П. Румянцев писал об этом так: «Вне рода киргиз был беспомощен, он терял свою независимость, в лучшем случае делался слугой хана — теленгутом» [цит. по: Кольцова Н.В., 2005, с. 24]. Индивид мог быть свободным только вместе со своим родом, только в контексте рода. Такая форма свободы кочевника детерминировала его индивидуальную несвободу, невозможность самостоятельного выбора. Таким образом, свобода для кочевников выступала в форме своеобразной дихотомии внешней и внутренней свободы и несвободы.

Ценность свободы своей отчизны предопределила у кыргызских номадов развитое чувство патриотизма. Причем оно носит конкретно-исторический характер и развивается вместе с эволюцией родоплеменных отношений кыргызов. Если «идеи патриотизма вначале ограничивались лишь рамками интереса рода и племени <…> проявлялись в любви к родному языку, уважении предков, в сплоченности членов рода или племени между собой и т.д.» [Мукасов С. М., 1999, с. 132], то впоследствии, когда племена начали объединяться для совместной борьбы против иноземных захватчиков, возникают патриотические чувства уже ко всему отечеству.

Безусловно, свобода, являясь универсальной вневременной духовной ценностью, высоко ценится и в современном кыргызстанском обществе. События 2005 г. и 2010 г. стали реальным свидетельством этого. После ценности семьи и жизни человека у кыргызстанцев указанные ценности стоят на третьем и четвертом месте соответственно [Акматалиев А.А., 2009, с. 27]. Но в то же время кыргызстанцы не исключают того, их можно принести в жертву во имя порядка и экономического роста. Так, согласно нашим исследованиям, 19 % опрошенных считают, что однозначно можно пожертвовать политическими правами и свободами во имя порядка и устойчивого экономического роста; 21,4 % — во имя этого согласны лишь с незначительным ограничением прав на некоторое время. И только 19,5 % респондентов утверждают, что категорически недопустимо ограничивать права и свободы. Полагаем, что данные показатели — во-первых, признак еще значительного доминирования в сознании индивидов авторитарных установок над демократическими, а во-вторых, признак незрелости их правового и политического сознания, а порой и элементарной правовой и политической безграмотности как отдельных индивидов, так и определенной части кыргызстанского общества. Г.Г. Дилигенский справедливо отмечает: «Мы обнаруживаем здесь антиномию, характерную для постсоветской ментальности: ей присуще стремление сохранить одновременно и свободу, и несовместимые с ней формы безопасности, социальной защищенности» [Дилигенский Г.Г., 1999, с. 13].

В связи с этим хочется указать на своеобразие понимания в нашем обществе феномена свободы. Мы полагаем, что свобода для многих кыргызстанцев ассоциируется с анархией, безначалием, вседозволенностью. Беспорядки и мародерство во время цветных революций в Кыргызстане являются яркой демонстрацией сказанного. Так, по данным статистики МВД КР с 2010 г. по 2014 г. в Кыргызстане произошло 4075 акций протеста, в которых приняли участие почти 277 тысяч кыргызстанцев, т.е. почти каждый двадцатый житель страны [Кыргызстан бузящий, 2014].

Свобода личности — это не только свобода воли и выбора, но и ответственность за свои действия. Однако наши исследования кыргызстанского общества указывают на низкий уровень гражданской ответственности и еще довольно сильную патерналистскую психологию. Так, на вопрос «Кто должен нести ответственность за ситуацию в стране?» более 56 % респондентов ответили, что президент, более 13 % — Жогорку Кенеш, 9 % — правительство. И только 16,6 % респондентов считают, что сами граждане должны быть ответственными за ситуацию в своей стране. Ответственность за ситуацию в своем городе или селе большинство опрошенных возлагают на органы местной власти (70,47 %) и только 20,95 % из них считают, что и они сами ответственны.

Реальная свобода личности, как мы уже отмечали ранее, невозможна без внутренней духовной готовности действовать сознательно и благоразумно, не ущемляя интересов и прав других людей, без понимания того, что «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого», что не бывает свободы абсолютной, что она всегда относительна и тесно связана с ответственностью и сознательностью личности. Как вполне справедливо отмечает Т.Г. Чернова, «чрезмерная свобода, как и отказ от свободы, — это безответственность. Общество, в котором господствует абсолютная свобода, не пригодно для существования человека, свобода в таком обществе оборачивается произволом и безответственностью, поскольку в условиях исторической анархии любое действие получает право на существование» [Чернова Т.Г., 2018, с. 49].

Можно ли сегодня говорить о свободе личности в кыргызстанском обществе? И да, и нет. Действительно, с обретением независимости в Кыргызстане конституционно провозглашены политические, правовые, экономические, социальные и духовные основы формирования гражданского общества, что является важнейшим условием становления свободной личности. Но это означает только возможность, а не конкретную их актуализацию.

Современное кыргызстанское общество находится в состоянии перманентного кризиса, затронувшего все сферы общественной жизнедеятельности. Экономика Кыргызстана сегодня является одной из самых слабых в странах СНГ. По данным Нацстаткома КР в 2017 г. ВВП на душу населения составил 1,2 тыс. долларов, и это является самым низким показателем в странах ЕАЭС, уровень бедности — 25,6 %. При этом внешний долг Кыргызстана превышает 4,5 млрд. долларов, что составляет почти 60 % ВВП страны [Внешний долг…, 2018]. На фоне общемирового системного экономического кризиса ухудшаются и экономические показатели в Кыргызстане. А, как известно, бедный человек не может быть в полной мере свободным человеком, поскольку одним из критериев свободной личности является ее экономическая свобода.

Как отмечают аналитики, несмотря на видимую стабильность и спокойствие, установившееся после президентских выборов 2017 г., «наблюдается скрытый рост внутриполитической напряженности» [Внутриполитическая ситуация…, 2018], вызванный негласным противостоянием бывшего и нынешнего президентов. Это, а также две прошедшие «цветные» революции, периодические акции протеста по различным поводам свидетельствуют о возможности политической дестабилизации в обществе, об ограничении политической свободы личности.

Развал советской экономики и переход на рельсы рыночной экономики, сопровождавшийся «прихватизацией» общественной собственности партийно-советской номенклатурой, резкой поляризацией на бедных и богатых, упадок системы социальной защиты, слабость институтов госуправления, многочисленные факты коррупции госслужащих привели к смене ценностных ориентаций индивидов и подорвали веру с силу и законность права. Так, «индекс доверия населения» к деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления за второе полугодие 2017 г. составил 30,7. Менее всего граждане доверяют государственным структурам, которые и должны в первую очередь стоять на страже закона. В частности, «индекс доверия» Государственной службы по борьбе с экономическими преступлениями — 17,3, МВД — 14,5, Государственной таможенной службы — 9.1, Государственной службы исполнения наказаний — 4,9 [Индекс доверия населения…, 2018]. Во многом это объясняется высоким уровнем коррупции, охватившей практически всю вертикаль власти. Согласно данным международной организации Transparency International в рейтинге индекса восприятия коррупции Кыргызстан из 180 стран занял 135-е место, что означает его нахождение в зоне «сильной коррупции» [Уровень коррупции…, 2018].

Как видим, утверждение развитого гражданского общества и подлинной свободы личности осложняется квазидемократическим и во многом декларативным характером модернизационных процессов в Кыргызстане, недостаточным уровнем развития его правовых, экономических и духовных основ. Поэтому утверждать о сформированности зрелого гражданского общества и существовании реальной свободы личности пока еще рано.

Заключение

Таким образом, субстанциональной основой гражданского общества является личность. Гражданскую личность отличают автономия, самодостаточность, синкретическое единство внешней и внутренней свободы, под которыми имеются в виду политическая, правовая, экономическая и духовная свобода. Именно свобода личности является тем основанием, на котором строится вся система гражданских ценностей, служащих своеобразным ориентиром для формирования демократической гражданской культуры. Проявляя конструктивную инициативу и предприимчивость, солидарность и согласие с другими индивидами, личность является активным субъектом и созидателем гражданского общества. В свою очередь само гражданское общество, воздействуя на личность, создает условия для формирования свободной и сознательной личности, личности, способной преодолеть правовой патернализм и нигилизм, умеющей принимать решения и нести за них ответственность. Наряду с гражданским обществом в указанном направлении должно работать и государство. Именно от деятельности органов государственной власти во многом зависит достижение и сохранение экономической, социальной и политической стабильности, обеспечение реального главенства законов в обществе — переход от декларации к построению действительно правового государства, проведение последовательной государственной политики в области защиты прав и интересов личности, выработка в общественном сознании духа нетерпимости к нарушениям закона, сознательное следование праву. Обоюдное усилие гражданских и государственных структур в направлении демократического гражданского общества и правового государства является важнейшим условием достижения реальной свободы личности, а значит, и зрелого гражданского общества.

Список литературы

Акматалиев А.А. Система ценностей современного кыргызстанского общества: опыт социологического анализа. Бишкек: Айат, 2009. 136 с.

Арендт Х. Что есть свобода? // Вопросы философии. 2014. № 4. С. 32–49.

Берлин И. Две концепции свободы // Современный либерализм. М., 1998. С. 19–43.

Бокошев Ж. Гражданское общество и человеческое «Я» // Мат. науч.-теор. конф. «Построение гражданского общества». Бишкек, 1996. С. 18–20.

Вироли М. Свобода слуг. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. 150 с.

Внешний долг Кыргызстана превысил 60 % ВВП. 2017. URL: https://www.youtube.com/watch?v=n7jR1x7OqNo (дата обращения: 21.06.2018).

Внутриполитическая ситуация в Кыргызстане. 2018. URL: http://polit-asia.kz/ru/analytics/policy/2219-vnutripoliticheskaya-situatsiya-v-kyrgyzstane (дата обращения: 21.06.2018).

Дилигенский Г.Г. Индивидуализм старый и новый (Личность в постсоветском обществе) // ПОЛИС. Политические исследования. 1999. № 3. С. 5–15.

Индекс доверия населения / Национальный статистический комитет Кыргызской Республики. http://www.stat.kg/ru/indeks-doveriya-naseleniya/">URL: http://www.stat.kg/ru/indeks-doveriya-naseleniya/ (дата обращения: 25.03.2018).

Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Сочинения: в 6 т. М.: Мысль, 1966. Т. 6. С. 5–23.

Кольцова Н.В. Проблема свободы в кочевых социумах Центральной Азии: традиции и современность // Известия Алтайского государственного университета. 2005. № 4. С. 23–27.

Кыргызстан бузящий. 4075 акций протеста прошло в Кыргызстане за последние четыре с небольшим года. URL: http://www.stanradar.com/news/full/9470-kyrgyzstan-buzjaschij-4-075-aktsij-protesta-proshlo-v-kyrgyzstane-za-poslednie-chetyre-s-nebolshim-goda.html?page=25 (дата обращения: 03.04.2018).

Мотрошилова Н.В. О современном понимании гражданского общества // Вопросы философии. 2009. № 6. C. 12–32.

Мукасов С.М. Традиции социально-философской мысли в духовной культуре кыргызского народа. Бишкек: Илим, 1999. 226 с.

Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс / пер. с исп. А. Гелескула. М.: АСТ, 2016. 256 с.

Сахаров А.Д. Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе // Вопросы философии. 1990. № 2. С. 4–25.

Спиноза Б. Богословско-политический трактат // Избр. произведения: в 2 т. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 2. С. 5–284.

Стамова Р.Д. Личность в условиях трансформации общества: социально-философский анализ: автореф. дис. … д-ра филос. наук. Бишкек, 2009. 51 с.

Урманбетова Ж.К. Традиционные номады Центральной Азии и современные цифровые кочевники // Матер. конф. «Connect-Universum». 2016. URL: http://connect-universum.tsu.ru/blog/connectuniversum2014_ru/967.html (дата обращения: 12.02.2018).

Уровень коррупции в Кыргызстане сравнялся с уровнем России / Kaktus.media. 2018. 22 февр. URL: https://kaktus.media/doc/370753_yroven_korrypcii_v_kyrgyzstane_sravnialsia_s_yrovnem_rossii.html (дата обращения: 16.05.2018).

Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества / пер. с англ. И.И. Мюрберг; под ред. М.А. Абрамова. М.: РОССПЭН, 2000. 389 с.

Филатова О.Г. Блоги и СМИ, гражданская и традиционная журналистика: соотношение понятий // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. Филология. Востоковедение. Журналистика. 2010. № 4. С. 281–287.

Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность: Московские лекции и интервью. М.: АО «Камп», 1995. 245 с.

Чернова Т.Г. О соотношении свободы и необходимости // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2014. № 2(18). С. 20–24.

Чернова Т.Г. Свобода и ответственность как сущностные силы человека // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2018. Вып. 1. С. 45–52. DOI: 10.17072/2078-7898/2018-1-45-52.

Sartori G. Democratic Theory. Westport: Greenwood Press, 1973. 479 р.

Taylor Ch. What’s Wrong With Negative Liberty // The Idea of Freedom: Essays in Honour of Isaiah Berlin / ed. by A. Ryan. Oxford: Oxford University Press, 1979. P. 175–193.

Получено 06.07.2018

Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:

Бектанова А.К. К проблеме свободы личности как основополагающего условия формирования гражданского общества // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2018. Вып. 3. С. 364–374. DOI: 10.17072/2078-7898/2018-3-364-374