ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. ФИЛОСОФИЯ. ПСИХОЛОГИЯ. СОЦИОЛОГИЯ

VESTNIK PERMSKOGO UNIVERSITETA. SERIYA FILOSOFIA PSIKHOLOGIYA SOTSIOLOGIYA

УДК 316.334.2

DOI: 10.17072/2078-7898/2017-3-460-476

СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ КАК КОНЦЕПТ И ФЕНОМЕН*

Плотникова Елена Борисовна*
кандидат исторических наук, доцент,
заведующая кафедрой социологии

Пермский государственный национальный исследовательский университет,
614990, Пермь, ул. Букирева, 15;
e-mail: plotnikova1958@yandex.ru
ORCID: 0000-0003-3599-5215

Кузнецов Александр Евгеньевич
кандидат социологических наук,
доцент кафедры социологии

Пермский государственный национальный исследовательский университет,
614990, Пермь, ул. Букирева, 15;
e-mail: kzntsv@list.ru
ORCID: 0000-0003-1699-6466

Маркова Юлия Сергеевна
старший преподаватель кафедры социологии

Пермский государственный национальный исследовательский университет,
614990, Пермь, ул. Букирева, 15;
e-mail: julyamarkova@gmail.com
ORCID: 0000-0002-6271-9403

В научных дискуссиях по проблеме исследования социального капитала значительное внимание уделяется поиску единого определения концепта «социальный капитал», а также критике и апологии его использования. В статье утверждается, что основным препятствием при исследовании социального капитала является не отсутствие общепринятого его определения, а отсутствие четко определенного феномена исследования. Представлен обзор развития концепции социального капитала с целью определить альтернативные направления развития и обстоятельства, обусловившие выбор концепции Патнэма. Последняя является основной для развития современных концепций в различных авторских версиях. Версия, популяризированная Патнэмом, восходит к концепции Коулмена, где социальный капитал — абстрактный конструкт. Теоретически и методологически более обоснованной представляется менее известная концепция Бурдье. Бурдье заимствует базовый концепт капитала у Маркса, где капитал — социальное отношение. Отсюда различия между концепциями Бурдье и Коулмена–Патнэма по поводу доступности феномена — объекта, выступающего носителем социального капитала. Объект теорий Маркса и Бурдье реален: капитал-отношение воплощен в вещественных формах. У Коулмена, напротив, капитал-вещь воплощен в отношениях. В результате концепт социального капитала, будучи производным от концепта «капитал», у Патнэма и в последующей традиции вынужденно определяется через другие социальные отношения. Чаще всего они выражены концептами «доверие» и «нормы». Эти концепты в литературе имеют тавтологические определения. Третья составляющая определений — «социальные сети» — эмпирически состоятельна, но включение ее в определения социального капитала не представляется обоснованным.

Дана краткая характеристика последствий для исследования социального капитала, связанных с традицией, восходящей к версии Патнэма: отсутствие надежных индикаторов, тривиальность наблюдений и предположений. Описаны первоначальные выводы по собственному эмпирическому исследованию социального капитала в сфере производства.

Ключевые слова: социальный капитал, доверие, социальная норма.

Понятие социального капитала было введено в научный обиход в десятилетие между 1977 и 1987 гг., авторами, работавшими в разных областях исследования, независимо друг от друга. Точкой соприкосновения для Гленна Лоури, Джеймса Коулмена и Пьера Бурдье стал вопрос о связи социального неравенства и образования.

Лоури изучал расовое неравенство, он предложил «привлечь концепт социального капитала для отображения последствий социального положения, содействующих приобретению стандартных характеристик человеческого капитала» [1, p. 176].

Бурдье изучал три состояния, или стадии культурного капитала, определяющие неравенство академических успехов и опосредованно неравенство социальное [2]. Это (1)воплощенное состояние в форме долговременной расположенности организма («разума и тела» в версии [3]), (2)объективированное состояние (или объективное, l’étatobjectivé, в форме культурных благ, biensculturels, т.е. книг, картин, инструментов, машин) и (3)институционализированное состояние (в форме ученых званий). Социальный капитал Бурдье будет описывать по образу культурного. В двухстраничной заметке Le capital social Бурдье определяет «социальный капитал» как «агрегат актуальных или потенциальных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой сетью более или менее институционализированных отношений взаимного знакомства или признания» [3, p.21; 4, p.2; 5, p.190]. Эти малоизвестные работы, «Три состояния культурного капитала» и «Социальный капитал», легли в основу классической «Формы капитала» 1983 и 1985гг.

Взгляды Лоури и Бурдье объединяет внимание к роли преемственности, наследования и сохранения социальных преимуществ. Например, у Лоури социальный капитал предложен, видимо, в связи с идеей «моделей жизненного цикла личного достижения», сфокусированных на (1)влиянии переменных семейных предпосылок (обычно отцовской профессии и образования) на образовательные достижения, (2)влиянии 1-го и образования на занятость, (3)сочетанном влиянии 1-го, 2-го и занятости на доход [1, p.154–155]. Тема социального неравенства второстепенна в традиции исследования социального капитала, идущей от Коулмена.

Коулмен использует понятие социального капитала с целью построить теорию, связующую микро- и макроуровни социальной системы (уровень действия и уровень социальной организации). Социальный капитал есть «концептуальный инструмент для применения в этом теоретическом предприятии» [6, p.14]. Задачи Коулмена — «ввести принцип рационального действия для применения в анализе социальных систем» [6, p. 15] и опровергнуть «фикцию общества, состоящего из набора независимых индивидов, каждый из которых действует для достижения целей, которые независимо осознаются, и [фикции,] что функционирование социальной системы составляется комбинацией этих действий независимых индивидов» [7, p.300].

Коулмен не ставит никаких эмпирических задач. «Социальный капитал» у Коулмена — аналитический конструкт, а его теория социального капитала — терминологическая теория. Она организует в единую систему понятий концепты, выработанные предшествующими традициями, и не претендует на описание каких-либо внекабинетных реалий. Это задача концептов, вошедших в конструкт «социальный капитал». В свое время аналогичную работу по созданию теории, всеобъемлющей и совершенно отстраненной от какой-либо работы с социальной реальностью, начинал Парсонс. Коулменом заявлена цель — довести до завершения нереализованный проект Парсонса [8].

Социальный капитал с 1990-х гг. исследуют в традиции, идущей от Коулмена. Его работы упоминаются, однако они не являются непосредственным источником идей для современного этапа развития традиции. Заслуга популяризации темы социального капитала, по-видимому, принадлежит Патнэму. Тезисы о позитивной роли социального капитала в экономическом росте в [9] и его упадке в США [10] и иные «заявления экстравагантные» и недостоверные [11, p.1693] привлекли стойкое внимание к концепту, выразившееся в растущем числе публикаций и исследований.

Основная идея «Боулинга наедине» взята Патнэмом в статье школьного инспектора Лайды Хэнифана: «Когда люди данной общины познакомились друг с другом и сформировали обычай собираться для досуга, общения и развлечения, т.е. когда аккумулирован достаточный социальный капитал, тогда под ловким руководством социальный капитал может быть направлен на общее улучшение благосостояния общины. Не нужно повторять, что сегодня по всей стране в сельских округах — практически полное отсутствие такого социального капитала» [12, p. 131]. После Хэнифана термин случайно упоминался в работах урбанистов: «Крествудские высоты» (Seeley, SimandLoosely, 1956) и «Смерть и жизнь великих американских городов» (Jacobs, 1971). К несостоявшимся направлениям исследования социального капитала сегодня можно отнести также версии Лоури и Бурдье.

I

Что изучают авторы, исследующие социальный капитал?

Основное различие между подходом Бурдье и традицией Коулмена–Патнэма заключается в выборе (1) версии концепта «капитал» и (2) объекта исследования. (Иначе думает Филд [см.: 13].) Общеизвестно, что «капитал» заимствовано из экономики и в теории социального капитала используется в сугубо экономическом смысле [14].

Бурдье берет концепт капитала у Маркса. Признаки капитала: (1) социальное отношение и (2) самовозрастающая стоимость [15, p. 250]. Марксова версия «капитала» привлекательна тем, что, опираясь на экономический концепт, объясняет также социальную структуру общества. Задача Бурдье: «вернуть […] понятие капитала и, вместе с ним, накопление и его эффекты» [3, p. 15]. Портес считает «анализ Бурдье доказуемо самым теоретически изощренным […] в современном социологическом дискурсе» [16, p. 3].

В традиции Коулмена и Патнэма капитал — не социальное отношение, а вещь. «Физический капитал — запас рукотворных материальных ресурсов, которые могут быть использованы, чтобы произвести приток будущих доходов» [17, p. 174]. Еще у Хэнифана это «недвижимость, личное имущество или наличные» [12, p. 130]. На основе этого «старинного значения» дается современная типология капиталов: «Если физический капитал всецело осязаем, будучи воплощен в наблюдаемой материальной форме, а человеческий капитал — менее осязаемый, будучи воплощен в навыках и знаниях, приобретенных индивидом, — социальный еще менее осязаем, ибо он существует в отношениях между людьми» [6, p. 19]. Сам Коулмен не дает определения социального капитала: это «разнообразие разных сущностей» [7, p. 302].

Итак, концепции капитала-как-социального-отношения и капитала-как-вещи — отправные точки для выбора объекта исследования. Марксов концепт капитала опирается непосредственно на реальные сущности. Возьмем формулу обращения капитала: M => C => M` или C => M => C`. Здесь M и C не только формы капитала, которые он принимает, циркулируя между сферами обращения и производства. Это также вещи. Товары, услуги, производство, потребление, обмен — материальные, вещные объекты и процессы. Форма вещественна. Капитал же — аналитическая категория, описывающая то, что прирастает, сохраняется либо утрачивается в сферах производства и обращения, несмотря на сменяющиеся формы. Объект теорий Маркса и Бурдье реален: капитал-отношение воплощен в вещественных формах. У Коулмена же, напротив, капитал-вещь воплощен в отношениях: «социальные отношения, составляющие форму капитала» [6, p. 22] — обязательства, ожидания и достоверность структур, каналы информации, нормы и эффективные санкции. Эти формы социального капитала соотнесены с его функцией: «Социальный капитал определяется его функцией… Функция, определенная концептом “социальный капитал”, есть ценность этих аспектов социальной структуры для акторов в качестве ресурсов, которые они могут использовать для достижения своих интересов (sic!)» [6, p. 16, 19]. Здесь предопределено все последующее разнообразие современных определений социального капитала или, по выражению Дефилиписа, его «мифология».

Все разнообразие определений визуализировано в «Концептуальной модели социального капитала» Адлера и Квона, где в единую схему объединены не феномены, а другие концепты — «возможность», «мотивация» и т.п. [18, p. 23]. Поскольку эти концепты не имеют окончательных дефиниций, поиск итогового определения для «социального капитала» невозможен. Об этом свидетельствует спор вокруг определения. Однако более важный барьер развития концепции социального капитала — отсутствие осязаемого, наблюдаемого феномена.

Определения социального капитала Адлером и Квоном [18] сгруппированы по критериям: «Внешние связи» (I), «Внутренние связи» (II), «Те и другие» (III). Однако определение групп неудачно. Например, «способности» (1–2), «сети» (3–4), «нормы и доверие» (5–6) отнесены в разные группы:

1) (группа I) «способность акторов обеспечивать выгоды благодаря членству в социальных сетях и других социальных структурах» [16, p. 6];

2) (II) «способность людей работать вместе ради общих целей в группах и организациях» (Fukuyama, 1995);

3) (I) «сеть отношений сотрудничества граждан, способствующих разрешению проблем коллективного действия» (Brehm & Rahn, 1997);

4) (III) «сеть социальных отношений, влияющая на поведение индивидов и, таким путем, на экономический рост» (Pennar 1997);

5) (II) «сети, нормы и социальное доверие, способствующие координации и сотрудничеству ради взаимных выгод» [19, p. 67];

6) (III) «информация, доверие и нормы взаимности, присущие социальным сетям» [20, p. 153].

Некоторые авторы определяют социальный капитал через категории «процесс», «ресурсы», «ожидания» [18, p. 20]. Особняком стоит определение Инглхарта: «культура доверия и терпимости, в которой возникают обширные сети добровольных ассоциаций. Эти сети предоставляют контакты и потоки информации, которые, в свою очередь, поддерживают культуру доверия и терпимости» [21, p. 188]. Как видим, Инглхарт привлекает концепт «культура», чтобы связать социальный капитал с практиками. Подобная попытка избежать порочного круга определения одних категорий через другие предпринята Робинсоном и др., где базовыми взяты психологические понятия: «социальный капитал — симпатия или чувство обязанности между индивидами или группами» [22, p.538].

Бесплодность сравнительного анализа определений социального капитала, которую мы наблюдаем у Адлера и Квона [18], подчеркивается изменчивостью подходов. Например, в 1998 г. Вулкок присоединяется к «всеобщему определению»: социальный капитал — «информация, доверие и нормы взаимности, присущие социальным сетям» [20, p. 153]. Но в 2000 г. у него это уже «нормы и сети, способствующие коллективному действию» [23, p. 13]. «Сети», бывшие годом ранее носителями социального капитала, теперь стали частью его. Появляется тема коллективного действия — столь обширная и давняя, что традиция исследования социального капитала может теперь претендовать на данные и идеи исторической социологии (скажем, Ч. Тилли) и — вновь! — на марксистское наследие. Эволюция Вулкока — не единственный пример. Взгляды могут меняться гораздо быстрее, чем обозреватели осознают принадлежность авторов к подходам и динамику развития последних.

Более детальное сравнение определений дано Адлером и Квоном [18, 24], история развития и обзор концептов социального капитала в критической перспективе — де Филипписом и Собелем [25, 26]. Рассмотрим триаду базовых концептов— доверие, нормы, социальные сети (далее — сети). Она восходит к классическому определению: «Социальный капитал здесь означает черты социальной организации, такие как доверие, нормы и сети, которые могут улучшить эффективность общества, способствуя координированным действиям» [9, p. 167].

Доверие

«Само значение термина “доверие” проблематично» [27, p. 6]. Однако это частая и даже важнейшая [28; 29, p. 1] составляющая определений: например, «социальный капитал, в целом, относится к доверию, заботе о товарищах, готовности жить по нормам сообщества и карать тех, кто не готов» [30, p. 2]. «Доверие можно понимать как форму социального капитала: оно накапливается посредством “хороших” действий и развеивается посредством “дурных”» [31, p. 36]. «Доверие» может фигурировать косвенно, например, как «ожидания»: «Общее знание, понимание, нормы, правила и ожидания насчет паттернов интеракций, которые группы индивидов привносят в повторяющуюся деятельность» [17, p. 176].

Как определяется само доверие? Это «оптимистическое ожидание или убеждение касательно поведения других агентов» [32]. Иной подход к определению у Гамбетты: «Доверие (или, симметрически, недоверие) есть определенный уровень субъективной вероятности, с которой агент оценивает, что другой агент или группа агентов предпримет определенное действие, прежде чем он сможет проконтролировать такое действие (или независимо от его способности контролировать его) и в контексте, в котором оно влияет на его собственное действие» [33, p. 217].

Концепт доверия еще не имеет четкого определения и не может служить уточнением для концепта «социальный капитал». С одной стороны, не все авторы считают доверие релевантным: социальный капитал — «средство навязывания норм поведения среди индивидуальных и корпоративных акторов» [34, p. 111]. С другой стороны, известны классические примеры формирования объединений в обществе с низким уровнем доверия — в южной Италии: это «безнравственный фамилизм» жителей Монтеграно [35] и сицилийская мафия [36].

Социальные нормы

Считают, что впервые обратился к концепту социального капитала Коулмен в статье 1988 г. [6]. Но это произошло раньше — в статье 1987 г., где Коулмен неосторожно вынес безусловно спорное понимание норм в заголовок — «Нормы как социальный капитал» [37]. (Близким является определение «набор неформальных ценностей или норм» [38, с. 30].)

Позже Коулмен уклоняется от прямого определения норм: нормы «указывают, какие действия расцениваются группой людей как должные или правильные, как неподобающие или неправильные» и «существу[ют], когда социально определенное право контролировать действие принадлежит не актору, но другим» [7, p. 242–243]. Ни в «Основаниях», ни в их экзегезе он не обращает внимания на разрушительное присутствие «права» [39, p. 125], явное — во втором определении и неявное присутствие «ценностей» — в первом. Чтобы определить «право» и «ценности», необходимо знать, что есть «норма». Чтобы иметь права, необходимо иметь готовую социальную систему [40, p. 6].

«Социальная норма» — это тоже спорное понятие. Социальная норма обычно определяется так: «социальные нормы суть привычные правила поведения, которые координируют наши интеракции с другими» [41, p. 647] или «управляют поведением» [42]. Согласно Льюису, это «регулярности, которым, по нашему убеждению, некто должен соответствовать» [43, p. 97]; соответствие норме навязывается, другие члены популяции P в ситуации Sожидают, что агент будет соответствовать, имеют причины верить, что это соответствие будет отвечать предпочтениям агента [43, p. 97]. «Нормы часто путают с кодифицированными правилами, нормативными ожиданиями или рекуррентным наблюдаемым поведением» [44, p. 8]. Гиббс в классическом обзоре определений норм в социологии обнаруживает 19 типов норм. Обобщая анализ, он пишет: «Норма […] включает: (1) коллективную оценку поведения с т.з. того, каким оно должно быть; (2) коллективное ожидание того, каким оно будет, или (3) конкретные реакции на поведение, включая попытки применить санкции или иначе внушить определенного рода поведение» [45, p. 589].

Итак, «долженствование», «убеждение» и «ожидание» непременно входят в состав определений нормы. Определение норм допускает ошибку цикличности — составляющие определений, в т.ч. сами definiens и definiendum образуют круг определения: одно понятие определяется посредством другого.

«[В] социологии и традиционной социальной философии понятие социальных норм не ощущается как особенно фундаментальное. Скорее, предлагается определять социальные нормы в терминах довольно богатого нормативного словаря без объяснения этого словаря» [46, p. 470]. (Впрочем, предложенное Детелем определение нормы как «навязанной практики» [46, p. 476] тоже уязвимо — со стороны предикации «навязанные». Нормы навязаны, enforced, санкциями, апеллирующими к аффектам, чувствам и стремлениям. Эти психологические компоненты определения делают «норму» Детеля фундаментальным понятием, но не делают его социологическим. Отдельное затруднение для Детелева определения составляют «санкции»: если воздействие не является грубым принуждением, то почему люди должны подчиняться воздействию санкций или должны применять их. Долженствование, конечно, нельзя определять без апелляции к «норме». Итак, Детель не избавился от цикличности в определении: нормы через санкции, санкций — через норму. Все же отделение «нормы» от «правила» составляет большое достоинство его аргумента.)

Категория «социальная норма» не имеет должного определения и не может использоваться для определения концепта «социальный капитал».

Социальные сети

«Социальная сеть — паттерн социальных связей в хорошо определенной группе сторон» [47, p. 3].

Коулмен вводит в концепцию социального капитала наблюдения Марка Грановеттера, сделанные на материалах исследования социальных сетей [48, 49], как если бы эти наблюдения могли служить эмпирическим аргументом в пользу социального капитала. Нам представляется, что это союз искусственный и односторонний.

Социальные сети у Грановеттера — вполне реальные, эмпирические вещи, феномены. Исследователь может спросить у респондента, сколько у него знакомых, где, как часто и на какие темы они общаются. Все это наблюдаемые, вещественные события и факты, «Дюркгеймовские вещи». На базе наблюдения их могут быть развиты аналитические категории и конструкты. Привлечение сетей Грановеттера в концепцию социального капитала Коулмана, где вещественный субстрат этого вида капитала не появляется даже в определении, можно назвать имплантацией инородного тела в бесчувственную среду. Тем не менее эта операция дала возможность всей традиции исследования социального капитала, идущей от Коулмена и Патнэма, привлекать наблюдения и выводы исследователей сетей как собственные аргументы. Анализ сетей обусловил появление идеи видов социального капитала. Это капиталы: (1) связующий (bonding) — cвязывает членов сетей, имеющих общую идентичность, видящих друг друга похожими (например, сильные семейные связи, основанные на доверии и взаимности); (2) соединяющий (bridging) — соединяет людей, знающих о своем несходстве с точки зрения статуса или идентичности; (3) сцепляющий (linking)— сцепляет людей, имеющих эксплицитные различия с точки зрения формальной или институционализированной власти [10, p. 19; 20, p. 156; 23, p. 13; 50, p. 654–655; 51].

Ответный вклад теории социально капитала в исследования сетей оценить затруднительно. (Мы читаем иронию во фразе: «Будущие работодатели и работники предпочитают узнавать друг о друге из личных источников, чьей информации они доверяют; [э]то пример того, что называется “социальный капитал”» [52]. Люди, действительно, пользуются личными источниками информации и предпочитают доверять надежным источникам. Это наблюдение можно счесть столь же истинным, сколь тривиальным.)

Этот вывод не исключает возможность популяризации анализа сетей под именем социального капитала, а неопределенность этого концепта может способствовать таким проектам. Примером может быть BrokerageandClosure Рона Барта, где социальный капитал определяется предельно широко и поверхностно — как «преимущество, созданное локализацией человека в структуре отношений» [53, p. 4; см. также: 54; 55, p. 31–32]. Барт дает должную оценку исключительной популярности темы социального капитала и предлагает простое терминологическое решение методологической проблемы.

Последняя состоит в отсутствии сколько-нибудь очерченного феномена — объектов, событий, фактов, — которые являются носителями социального капитала. Подбор имени, ярлыка для обозначения этого феномена или круга феноменов (далее — феномен) отнюдь не создает сам феномен. «Преимущества» Барта, действительно, могут быть искомым определением социального капитала, консолидирующим все прочие варианты, однако не могут служить дефиницией (как и русское «определение», дефиниция требует установить «пределы», «границы» понятия и области научного поиска). Пользуясь тем же методом, можно упразднить (объединить) направления исследования бедности, неравенства, дискриминации, классовой борьбы, политических репрессий и Холокоста под ярлыком «недостатки, созданные локализацией в структуре отношений». Задача науки состоит в обратном — в уточнении и объяснении «преимуществ».

II

Привлекательность материала и выводов исследователей сетей обусловлена двумя обстоятельствами:

1) совпадением целей — «анализ социальных сетей предлагается в качестве инструмента для связывания микро- и макроуровней социологической теории» [48, p. 1360];

2) бедностью эмпирической базы, тривиальностью наблюдений и выводов.

Последний тезис может подтвердить обзор исследований социального капитала, представленный авторами, сочувствующими традиции. Адлер и Квон приводят следующие выводы и наблюдения: «литература указывает на нормы, ценности, доверие и членство в общностях как ключевые источники мотивации к социальному капиталу» [24, p. 415]; «его эффекты — в преимуществе солидарности и обладания информацией и влиянием, причитающихся членам коллектива»; «его источники — в социальных отношениях…, и эти социальные отношения могут быть (понятийно) отличены от отношений рыночного обмена и иерархической власти» [24, p. 412]; «специфические черты социальных отношений, дающие начало социальному капиталу, — (1) возможности, даваемые сетевой структурой этих отношений, (2) нормы и ценности, образующие содержание этих сетевых связей и придающие им их мотивирующую силу» [24, p. 413]; «когнитивные связи могут также создавать более широкое ощущение общности, выходящее за рамки непосредственных сетевых контактов и узкого круга друзей»; «акторы, занимающие объективно схожее положение в сети, могут по-разному воспринимать свои социальные связи и, таким образом, могут не видеть те же структуры ограничений и возможностей»; «малоинформированные акторы могут учиться и со временем улучшать свою способность мобилизовать свой потенциальный социальный капитал» [24, p. 414]; «взаимодействие лицом-к-лицу интенсифицирует солидарность и сотрудничество, а акторы, локализованные ближе в физическом пространстве, более склонны взаимодействовать и формировать связи»; авторы настаивают на важности мотивации [24, p. 415]; «существование культурных влияний и общего морального порядка, а не сетевые связи как таковые, — наиболее вероятный источник идентичности сообщества»; «мотивационное содержание связей может влиять не только на генерирование социального капитала, но и на его долговечность»; «устойчивость социального капитала как ресурса менее вероятна, если инструментальная мотивация не подкреплена другими мотивами»; наличие социального капитала не является предиктором мобилизации; «доверие способствует активации сетевых связей» [24, p. 416]; «люди склонны приобретать более ценный социальный капитал от других — тех, кто обладает качествами, навыками и know-how, дополняющими их собственные и релевантными решению проблемы»; желание помочь не всегда совпадает с возможностью помочь; «социальная компетентность предпринимателей влияет на деловой успех» [24, p. 417]; «следует всерьез учитывать различия в социальных связях акторов и вытекающее отсюда неравенство социального капитала»; «люди с высоким статусом получают больше выгод от сетевых эффектов, чем люди с низким статусом»; «социальные сети могут усиливать различия в личных способностях и социальное неравенство»; это «результат и причина… уровней бедности и экономического неравенства» [24, p. 418]; «основной тезис— что социальные связи могут быть эффективны в приобретении информации, влияния и солидарности — теперь бесспорен» [24, p. 419].

Приведенные в обзоре наблюдения тривиальны или являются лишь предположениями. Это, вероятно, закономерный результат выбора концепции капитала-как-вещи и построения его теории на базе абстрактной системы Коулмена. Отчасти эта зависимость обусловлена плохим знанием альтернативной, классической (Марксовой) теории. Например, Лин, один из ведущих экспертов по проблеме, отвечает на вопрос «Что есть капитал?» так (пропускаем ссылки на литературу и общеизвестные положения): «Понятие капитала можно проследить до Маркса… В его концептуализации капитал есть часть прибавочной стоимости, захватываемая капиталистами или буржуазией… С одной стороны, это часть прибавочной стоимости, генерируемой и прикарманиваемой капиталистами… С другой стороны, он представляет собой инвестицию (в производство и обращение товаров)… Я назвал Марксову теорию капитала классической теорией капитала…» (курсив наш. — Авт.) [56, p. 4; см. также: 43, p. 6–7]. Неверны все высказанные положения.

Сомнению подвергались также компетентность и качество аргументов классических авторов. Например, Патнэм игнорирует опровергающие данные, «часто путает причину и следствие» [26, p. 140]. Многие из тезисов Патнэма оспорены [11, p. 1685]. Убеждение Патнэма в положительной связи социального капитала и экономического развития Марсель Фафшам назвал «мантрой» [32]. Фафшам (вероятно, самый плодовитый автор-исследователь кооперации и социального капитала в странах третьего мира) указывает на сугубо логическую несостоятельность главного тезиса Патнема: спад социального капитала в США приходится на период длительного и устойчивого экономического роста. Боулз и Гамбетта указывают на роль расистских организаций и мафии в противодействии общественному прогрессу [36, 57]. Патнэм не смог аргументировать главный тезис — объяснить различия в уровне доверия в Италии [58, p. 688]. Элстер упрекает Коулмена в несостоятельном обращении с «социальной нормой» и аргументации на уровне «научной фантастики» [59], а Тилли — в отсутствии представлений о причинении [60].

Весомость критики в адрес конкретных авторов, работ или аргументов (а Чарльз Тилли и Йон Элстер — из числа крупнейших социальных ученых современности) еще не упраздняет проблематику социального капитала. Насколько критично отсутствие единого, согласованного определения этого концепта?

Ряд авторов говорят о необходимости отказаться от термина [61]. Например, Эрроу советует «отказаться от метафоры капитала и самого термина “социальный капитал”. Термин “капитал” подразумевает три аспекта: (a) протяженность во времени; (b) сознательные жертвы в настоящем ради будущей выгоды и (c) отчуждаемость. […] Особенно (b) неверно» [62, p. 4]. Боулз предлагает заменить «социальный капитал» на «община» (сommunity), т.к. оно «фокусирует внимание на том, что группы делают, нежели что они имеют» [57, p. 6]. Дерлауф предлагает считать «социальный концепт» ярлыком, именующим конгломерат исследований: «Социальный капитал — не концепт, а praxis, кодовое слово, используемое, чтобы соединить разрозненные, но взаимосвязанные исследовательские интересы и способствовать взаимообогащению идеями из разных дисциплин» [11, p. 1642].

Следует согласиться с общепризнанным выводом о неопределенности концепта: социальный капитал «не механизм, вещь либо результат, а что угодно из них или одновременно все вместе» [25, p. 784]. Сюда следует отнести даже двусмысленность понятия «социальный». В англоязычной литературе «социальное» часто означает «коллективное». Например, Касл говорит: «Прилагательное “социальное” означает, конечно, что участвует более одного индивида» [14, p. 333]. (Парсонс, напитавшийся в Европе идеями континентальной социологии, привез в США sozial (соответствующее русскому «социальное») еще в 1930-х гг., но оно до сих пор еще не вытеснило традиционное толкование.) Тем не менее тонкости и противоречия употребления лексикона и категорийного аппарата в большей степени характеризуют качество работы исследователей, нежели реальность феномена или важность социального капитала. Употребление того или иного слова при именовании феномена имеет второстепенное значение. Решающим является само наличие феномена.

III

Необходимость интеграции теории и измерения осознана давно [63, p.57]. Сабатини указывает на трудности поиска феномена, соответствующего нашим представлениям о социальном капитале: «Если социальный капитал есть все то, что может заставить агентов сотрудничать или рынки работать лучше, тогда любой эмпирический анализ докажет, что социальный капитал причиняет сотрудничество агентов и повышает эффективность рынков» [64]. Ранее мы предположили, что концепция социального капитала является терминологической теорией — она организует научные концепты в более или менее целостную систему, не имея сколько-нибудь эксплицитных референций к реально существующим объектам и отношениям. Отсюда логично заключение Сабатини: «Большинство эмпирических исследований измеряют социальный капитал через “косвенные” индикаторы, не представляющие ключевые компоненты […], определенные в литературе. […] Исследования, основанные на [измерении] результатов социального капитала как его индикаторов, всегда будут отождествлять их с социальным капиталом. Социальный капитал становится тавтологически данным» [64, 65].

Обладает ли предполагаемый феномен социального капитала какой-либо эмпирической конкретикой?

«Социальный капитал» есть, несомненно, аналитический концепт или даже абстрактный конструкт. Однако в литературе встречаются описания характеристик социального капитала как феномена, как реально существующей, обнаруживаемой вещи. Например, Робинсон и др. перечисляют признаки социального капитала — долговечность, гибкость, восполняемость, надежность, способность к деградации, способность к созданию других форм капитала и инвестированию [66]. Несомненно, что все эти характеристики относятся к научным представлениям о социальном капитале, а не предмету этих представлений. Остром указала отличия физического капитала от капитала социального — отличия вещи от концепта! Последний (1) «изнашивается не в употреблении, а от неупотребления; (2) его нелегко увидеть и измерить, (3) трудно создать вмешательством извне и (4) правительства сильно влияют на уровень и тип социального капитала, доступного индивидам для приложения усилий по достижению долгосрочного развития» [17, p. 179]. Предположение о том, что — при некоторых усилиях и обстоятельствах — ученый может увидеть и измерить идею, или что она может быть изношена от неупотребления, или создана правительственной интервенцией, заслуживает большего внимания рецензентов и редакторов научных изданий.

Индикаторами социального капитала могут выступать самые разные проявления коллективности: участие в выборах, членство в родительских комитетах, спортивных, профессиональных и бизнес-ассоциациях, соседском надзоре, профсоюзах и религиозных конгрегациях, статистика подростковой беременности, пения хором и сдачи крови [см., напр.: 19, 21]. Локусом участия могут быть любые ассоциации — «все, кроме правительства» [57, p. 6]. Вулкок признает оппортунизм этого подхода — неопределенность «социального капитала» оправдывается доступностью данных: «такой всеобъемлющий подход привлекателен из-за существования больших кросс-национальных баз данных» [23, p. 12].

Критика теории социального капитала — со стороны оппонентов и апологетов — иногда звучит в резких выражениях. Дасгупта: социальный капитал «трудно измерять [...] не из-за общепризнанной скудности данных, а потому что мы не вполне знаем, что следует измерять», и потому «есть соблазн использовать “социальный капитал” как крючок, чтобы вешать на него все те неформальные обязательства (engagements), которые нам нравятся, заботят нас и одобряются нами» [67].

Нобелевский критик «социального капитала» Роберт Солоу допускает, что «[т]акие вещи, как доверие, готовность и способность сотрудничать и координироваться, привычка вносить вклад в общее дело, даже когда никто не контролирует,— все эти паттерны поведения, и другие, имеют отдачу с точки зрения общей производительности» [68, p. 7]. Но возражает против объединения по методу Барта: «Итак, все эти важные и ранее не проанализированные влияния на производство можно свалить в кучу как социальный капитал и получить весь аппарат анализа» [68, p. 7].

Дерлауф и Фафшам в обзоре количественных и статистических исследований социального капитала делают вывод, что они «были очень часто неубедительны» и рекомендуют (1) сосредото-
читься на более конкретных компонентах поведения, (2) на развитии типологии факторов, влияющих на предпочтения, ограничения действия и убеждения акторов, и (3) обратить внимание на «нестатистические» и неколичественные данные, например, на «описательные истории» [11, p. 1688–1691]. Однако качественные исследования социального капитала редки; не имеют либо не раскрывают методологию анализа данных [см., напр.: 69].

Какова общая ситуация в области исследования социального капитала? Фулкерсон и Томпсон полагают, что традиция исследования социального капитала вступает в стадию парадигмы [70, p. 537]. У Куна парадигмы — «получившие всеобщее признание научные достижения, которые на какое-то время дают сообществу участников образцовые проблемы и решения» [71, p. 8]. Неспособность теории социального капитала прийти к общепонятному определению ключевого концепта и, самое главное, объекта исследования делает тезис о парадигмации преждевременным.

IV

В июне 2017г. в рамках подготовки к опросу работников крупного промышленного предприятия (n =300, методом анкетирования) группой исследователей ПГНИУ были проведены 17 качественных, структурированных интервью с работниками, занимающими должности от рабочего до начальника цеха. Цель качественного этапа исследования— обнаружение индикаторов социального капитала в отчетах респондентов о планировании, организации работ, управлении и взаимодействии на уровне непосредственного производства.

Сложность применения методологии качественного исследования заключается в том, что спонтанные описания рабочих ситуаций представляют собой «трудные» данные — от исследователя требуется разработка методологии анализа, позволяющей обнаружить феномен в уже собранных данных, притом что существует риск фабрикации феномена путем подстраивания способа анализа под цели анализа.

Феномен может оказаться артефактом инструмента [см.: 64, 72]. Респонденты зачастую сотрудничают с исследователем, стремясь подтвердить его гипотезы или свою осведомленность. Таким образом, в социально-научном исследовании феномен может быть сфабрикован. Вероятность такой ошибки может быть высока (1)вследствие популяризации концепта и (2)опоры на исключительно аналитические концепты [см.: 73] (например, «доверие», «сети» и т.д.) при интерпретации концепта и данных. Поэтому подозрение в субъективизме, традиционно адресуемое качественным методологиям, распространяется на любое исследование, не проводящее контекстуального анализа или (квази)экспериментального контроля [см., напр.: 74]; а также эволюцию взглядов этого автора от критики качественной методологии к апологии кейс-стади [75]. Одно описание может реферировать к разным практикам и ситуациям, у одного или у разных респондентов. Возможности контролировать понимание вопросов в массовых опросах ограниченные.

Использование простой лексики при составлении анкетных вопросов не гарантирует единого понимания вопроса. Респонденты интерпретируют одни вопросы в контексте других вопросов и склонны давать скоординированные ответы на серии вопросов, которые считают взаимными интерпретантами. (Этот феномен — как «контекстуальные эффекты» работы респондентов с вопросами — описан Садменом и др. на материале расщепленных выборок, с экспериментальным подтверждением [76].) Анализируя данные, исследователь может принять статистические связи ответов за проявления паттернов деятельности, в то время как эти связи отображают лишь паттерны интерпретации вопросов.

В статье могут быть представлены только предварительные наблюдения исходя из результатов данного этапа исследования.

Заключение

Организационный контекст социального капитала может быть описан следующими наблюдениями.

1. Значительную роль в управлении трудом и производством играют неформальные согласования и сотрудничество, как горизонтально, так и вертикально организованные.

2. Участие вышестоящего руководства (администрации предприятия) категоризируется как вмешательство, обуславливающее осуществление работниками низовой автономии.

3. Высокий уровень конфликтности, проявления которой — подавленные, косвенные и сфокусированные на роли и функциях (вмешательстве) администрации предприятия.

4. Вмешательство администрации представлено как технические и организационные инновации (централизация непрофильных служб, внедрение нестабильно работающих программ, рост и дублирование отчетности); характеризуется как затрудняющее выполнение задач.

5. Роль и функции цехового руководства и многочисленных низовых совещаний и согласований оцениваются как решение задач, отчасти созданных вмешательством вышестоящего руководства.

На этом этапе исследования мы можем утверждать, что качественные интервью дали некоторые подтверждения релевантности (реальности) феномена социального капитала. Ни одна из методологий сбора и анализа данных не дает бесспорных преимуществ в изучении столь спорных феноменов. Опора на разные методологии может снизить риски фабрикации феномена. Обнаружение несуществующего феномена является более тяжкой методологической ошибкой, чем необнаружение феномена существующего.

Список литературы

  1. Loury G.C. A Dynamic Theory of Racial Income Differences // Women, Minorities, and Employment Discrimination / ed. by P.A. Wallace, A.M. Lamond. Lexington, MA: Lexington Books, 1977. P. 153–188.
  2. Bourdieu P. Les trois états du capital culturel // Actes de la recherche en sciences sociales. 1979. Nov. Vol. 30. L’institution scolaire. P. 3–6. DOI: 10.3406/arss.1979.2654.
  3. Bourdieu P.
  4. Bourdieu P. Le capital social // Actes de la recherche en sciences sociales. 1980. Jan. Vol. 31. Le capital social. P. 23–25. URL: http://www.persee.fr/doc/arss_0335-5322_1980_num_31_1_2069 (accessed: 01.06.2017).
  5. Bourdieu P. Ökonomisches Kapital, kulturelles Kapital, soziales Kapital // SozialeUngleichheiten (Soziale Welt Sonderband 2) / hg. R. Kreckel. Göttingen, 1983. S. 183–198. URL: http://unirot.blogsport.de/images/bourdieukapital.pdf (accessed: 07.04.2017).
  6. Coleman J.S. Social Capital in the Creation of Human Capital // The American Journal of Sociology. 1988. Vol. 94: Supplement: Organizations and Institutions: Sociological and Economic Approaches to the Analysis of Social Structure. P. S95–S120. URL: http://www.jstor.org/stable/2780243 (accessed: 14.07.2017).
  7. Coleman J.S. Foundations of Social Theory. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1990. 993 p.
  8. Coleman J.S. Social Theory, Social Research, and a Theory of Action // The American Journal of Sociology. 1986. May. Vol. 91, № 6. P. 1309–1335. URL: http://www.jstor.org/stable/2779798 (accessed: 20.07.2017).
  9. Putnam R.D. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993. 247 p.
  10. Putnam R.D. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community. N.Y.: Simon & Schuster, 2000. 544 p.
  11. Durlauf S.N., Fafchamps M. Social Capital // Handbook of Economic Growth / ed. by P. Aghion, S. Durlauf. Elsevier, 2005. Vol. 1B. P. 1639–1699.
  12. Hanifan L.J. The Rural School Community Center // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. 1916. Sep. Vol. 67: New Possibilities in Education. P. 130–138. URL: http://www.jstor.org/stable/1013498 (accessed: 30.07.2017).
  13. Field J. Social capital. N.Y.: Taylor & Francis e-Library, 2008. 193
  14. Castle E.N. Social Capital: An Interdisciplinary Concept // Rural Sociology. 2002. May. Vol. 67(3). P. 331–349. DOI:
  15. Marx K. Capital // Critique of Political Economy. Vol. 1 / tr. Ben Fowkes. London: Penguin, 1976.
  16. Portes A. Social capital: Its origins and applications in modern sociology // Annual Review of Sociology. 1998. Vol. 24. P. 1–24. URL: http://www.jstor.org/stable/223472 (accessed: 19.07.2017).
  17. Ostrom E. Social capital: A fad or fundamental concept? // Social Capital: A Multifaceted Perspective / ed. by P. Dasgupta, I. Seragilden. Washington, D.C.: The World Bank, 2000. P. 172–214.
  18. Adler P.S., Kwon S. Social Capital: Prospects for a new concept // Academy of Management Review. 2002.
  19. Putnam R.D. Bowling alone: America’s declining social capital // Journal of Democracy. 1995. Vol. 6(1). P. 65–78.
  20. Woolcock M. Social capital and economic development: Toward a theoretical synthesis and policy framework // Theory and Society. 1998. Vol. 27(2). P. 151–208. URL: http://www.jstor.org/stable/657866 (accessed: 10.07.2017).
  21. Inglehart R. Modernization and post-modernization: Cultural, economic, and political change in 43 societies. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997. 464 p.
  22. Robison L.J., Siles M.E., Songqing J. Social capital and the distribution of household income in the United States // The Journal of Socio-Economics. 2011. Vol. 40. P. 538–547. DOI:10.1016/j.socec.2011.04.004.
  23. Woolcock M. The place of social capital in understanding social and economic outcomes // Isuma: Canadian Journal of Policy Research. 2001. Vol. 2(1). P. 11–17. URL: http://www.social-capital.net/docs/The%20Place%20of%20Social%20Capital.pdf (accessed: 10.07.2017).
  24. Kwon S.-W., Adler P.S. Social Capital: Maturation of a Field of Research // Academy of Management Review.
  25. DeFilippis J. The Myth of Social Capital in Community Development // Housing Policy Debate. 2001. Vol. 12, iss. 4. P. 781–806. URL: http://www.urbancenter.utoronto.ca/pdfs/elibrary/DeFilippis_Myth-of-Social-C.pdf (accessed: 28.07.2017).
  26. Sobel J. Can We Trust Social Capital? // Journal of Economic Literature. 2002. Mar. Vol. 40, № 1. P. 139–154. URL: http://www.jstor.org/stable/2698596 (accessed: 20.07.2017).
  27. Seligman A. The problem of trust. Princeton; NJ: Princeton University Press, 1997. 224 p.
  28. ГермановИ.А., ПлотниковаЕ.Б.Концептуализация и операционализация понятия «социальный капитал» в исследованиях организаций // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2017. Вып.106–114. DOI: 10.17072/2078-7898/2017-1-106-114.
  29. Sunderland D. Social Capital, Trust and the Industrial Revolution. 1780–1880. N.Y.: Routledge, 2007. 251 p.
  30. Bowles S., Gintis H. Social Capital and Community Governance // The Economic Journal. 2002. Vol. 112, iss. 483. P. 419–436. URL: www.umass.edu/preferen/gintis/soccapej.pdf (accessed: 20 July 2017).
  31. Fafchamps M. Market institutions in sub-Saharan Africa: theory and evidence. L.; Cambridge, MA: The MIT Press, 2004. 500 p.
  32. Fafchamps M., Gubert F. The Formation of Risk Sharing Networks. Global Poverty Research Group GPRG-WPS-037. 2005. URL: https://web.stanford.edu/~fafchamp/netphil.pdf (accessed: 22.07.2017).
  33. Gambetta D. Can We Trust Trust? // Trust: Making and Breaking Cooperative Relations / ed. by D. Gambetta. N.Y.: Basil Blackwell, 1988. P. 213–237.
  34. Walker G., Kogut B., Shan W. Social Capital, Structural Holes and the Formation of an Industry Network // Organization Science. 1997. Mar.-Apr. Vol. 8, № 2. P. 109–125. URL: http://www.jstor.org/stable/2635305 (accessed: 20.07.2017).
  35. Banfield E. The Moral Basis of a Backward Society. N.Y.: Free Press, 1958. 199 p.
  36. Gambetta D. Mafia: the Price of Distrust // Trust: Making and Breaking Cooperative Relations / ed. by D. Gambetta. N.Y.: Basil Blackwell, 1988. P. 158–175.
  37. Coleman J.S. Norms as Social Capital // Economic Imperialism: The Economic Approach Applied Outside the Field of Economics / ed. by G. Radnitzky, P. Bernholz. N.Y.: Paragon House Publishers, 1987. P. 133–155.
  38. ФукуямаФ. Великий разрыв. М.: АСТ, 2008. 476с.
  39. Coleman J.S. The Vision of Foundations of Social Theory // Analyse & Kritik. 1992. Vol. 14. S. 117–128. URL: http://analyse-und-kritik.net/1992-2/AK_Coleman_1992.pdf (accessed: 20.07.2017).
  40. Stichweh R. Systems Theory as an Alternative to Action Theory? The Rise of ‘Communication’ as a Theoretical Option // Acta Sociologica. 2000. Vol. 43. P. 5–13. URL: https://www.fiw.uni-bonn.de/demokratieforschung/personen/stichweh/pdfs/11_stw_systems-theory-as-an-alternative-to-action-theory-2000.pdf (accessed: 30.07.2017).
  41. Young H.P. Social norms // The New Palgrave Dictionary of Economics / ed. by S.N. Durlauf, L.E. Blume. L.: Palgrave Macmillan, 2008.
  42. Bicchieri C., Muldoon R. Social Norms // The Stanford Encyclopedia of Philosophy /ed. by E.N. Zalta. 2014. URL: https://plato.stanford.edu/archives/spr2014/entries/social-norms/ (accessed: 22.07.2017).
  43. Lewis D. Convention: A Philosophical Study. Cambridge MA: Harvard University Press, 1969.
  44. Bicchieri C. The Grammar of Society: The Nature and Dynamics of Social Norms. N.Y.: Cambridge University Press, 2006. 234 p.
  45. Gibbs J. Norms: the Problem of Definition and Classification // American Journal of Sociology. 1965. Vol. 70. P. 586–594. URL: http://www.jstor.org/stable/2774978 (accessed: 27.07.2017).
  46. Detel W. On the Concept of Basic Social Norms // Analyse & Kritik. 2008. Vol. 30. P. 469–482.URL: http://www.analyse-und-kritik.net/2008-2/AK_Detel_2008.pdf (accessed: 17.07.2017).
  47. Koput K.W. Social capital: An Introduction to Managing Networks. Cheltenham, UK; Northampton, MA: Edward Elgar, 2010. 172 p.
  48. Granovetter M.S. The Strength of Weak Ties // American Journal of Sociology. 1973. May. Vol. 78, № 6. P. 1360–1380. DOI: 10.1086/225469.
  49. Granovetter M.S. The strength of weak ties: A network theory revisited // Sociological Theory. 1983. Vol. 1. P. 201–233. URL: http://www.jstor.org/stable/202051 (accessed: 27.07.2017).
  50. Szreter S., Woolcock M. Health by association? Social capital, social theory, and the political economy of public health // International Journal of Epidemiology. 2004 Vol. 33(4). P. 650–667. DOI: 10.1093/ije/dyh013.
  51. Andriani L. Social Capital: a Road Map of Theoretical Frameworks and Empirical Limitations. BWPMA 1301. 2013. URL: http://www.bbk.ac.uk/management/docs/workingpapers/WP1.pdf (accessed: 21.07.2017).
  52. Granovetter M.S. The Impact of Social Structure on Economic Outcomes // The Journal of Economic Perspectives. 2005. Winter. Vol. 19, № 1. P. 33–50. URL: http://www.jstor.org/stable/4134991 (accessed: 27.07.2017).
  53. Burt R.S. Brokerage and Closure: An Introduction to Social Capital. Oxford, NY: Oxford University Press, 2005. 279 p.
  54. Burt R.S. Structural holes: the social structure of competition. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1995. 313 p.
  55. Burt R.S. Structural Holes versus Network Closure as Social Capital // Social capital: theory and research / ed. by N. Lin, K. Cook, R.S. Burt. N.Y.: Walter de Gruyter, 2001. P. 31–56.
  56. Lin N.Social Capital: a Theory of Social Structure and Action. N.Y.: Cambridge University Press, 2001. 278 p.
  57. Bowles S. «Social capital» and community governance // Focus. 1999. Fall. Vol. 20, № 3. P. 6–10. URL: https://pdfs.semanticscholar.org/af36/460383d7487398125dff3b28eb1421cc188a.pdf (accessed: 13.07.2017).
  58. Boix C., Posner D.N. Social Capital: Explaining Its Origins and Effects on Government Performance // British Journal of Political Science.1998. Vol. 28, iss. 04. P. 686–693. DOI: 10.1017/S0007123498000313.
  59. Elster J. Coleman on social norms // Revue française de sociologie.2003. Vol. 44(2). P. 297–304. URL: https://cdn.uclouvain.be/public/Exports%20reddot/cr-cridis/documents/elster_sur_coleman.pdf (accessed: 28.07.2017).
  60. Tilly C. James S. Coleman as a guide to social research // The American Sociologist. 1997. June. Vol. 28, iss. 2. P. 82–87. DOI: 10.1007/s12108-997-1009-0.
  61. Fine B. Social Capital versus Social Theory. Political Economy and Social Science at the Turn of the Millennium. L.; N.Y.: Routledge, 2002. 293 p.
  62. Arrow K. Observations on Social Capital // Social Capital. A Multifaceted Perspective / ed. by P. Dasgupta, I. Serageldin. Washington, D.C.: The World Bank, 1999. P. 3–5.
  63. Lin N., Fu Y., Hsung R.-M. The Position Generator: Measurement Techniques for Investigations of Social Capital in Social capital: theory and research // Social capital: theory and research / ed. by N. Lin, K. Cook, R.S. Burt. N.Y.: Walter de Gruyter, 2001. P. 57–83.
  64. Sabatini F. The Empirics of Social Capital and Economic Development: A Critical Perspective // NOTA DI LAVORO. 2006. Jan. Vol. 15. URL: http://ageconsearch.umn.edu/bitstream/12097/1/wp060015.pdf (accessed: 22.07.2017).
  65. Durlauf S.N. The case «against» social capital // Focus. 1999. Fall. Vol. 20, № 3. P. 1–5. URL: https://pdfs.semanticscholar.org/af36/460383d7487398125dff3b28eb1421cc188a.pdf (accessed: 10.07.2017).
  66. Robison L.J., Schmid A.A., Siles M.E. Is social capital really capital? // Review of Social Economy. 2002. March. Vol. LX. P. 1–21. DOI: 10.1080/00346760110127074.
  67. Dasgupta P. Social Capital and Economic Performance: Analytics. 2002. URL: http://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/download?doi=10.1.1.200.474&rep=rep1&type=pdf (accessed: 20.07.2017).
  68. Solow R.M. Notes on Social Capital and Economic Performance // Social Capital. A Multifaceted Perspective / ed. by P. Dasgupta, I. Serageldin. Washington, D.C.: The World Bank, 2000. P. 6–12.
  69. Hawkins R.L., Maurer K. Bonding, Bridging and Linking: How Social Capital Operated in New Orleans following Hurricane Katrina // British Journal of Social Work. 2010. Vol. 40. P. 1777–1793. DOI:10.1093/bjsw/bcp087.
  70. Fulkerson G.M., Thompson G.H. The Evolution of a Contested Concept: A Meta-Analysis of Social Capital Definitions and Trends (1988–2006) // Sociological Inquiry. 2008. Nov. Vol. 78, № 4. P. 536–557. DOI: 10.1111/j.1475-682X.2008.00260.x
  71. Kuhn T. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1962. 210 p.
  72. Garfinkel H., Lynch M., Livingston E. The Work of a Discovering Science Construed with Materials from the Optically Discovered Pulsar // Philosophy of the Social Sciences. 1981. June. P. 131–158.
  73. McCracken G. The Long Interview. Qualitative Research Methods. Series 13. Newbury Park, CA: Sage, 1988. 88 p.
  74. Campbell D.T., Stanley J.C. Experimental and Quasi-Experimental Designs for Research. Chicago: Rand McNally, 1966. 85 p.
  75. Flyvbjerg B. Five Misunderstandings about Case-Study Research // Qualitative Inquiry. 2006. Apr. Vol. 12, № 2. P. 219–245. URL: https://ssrn.com/abstract=2230464 (accessed: 19.11.2015).
  76. Sudman S., Bradburn N., Schwartz N. Thinking about Answers. San Francisco: Jossey-Bass Publishers, 1996. 305 p.

Получено 01.08.2017

Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:

ПлотниковаЕ.Б., КузнецовА.Е., МарковаЮ.С. Социальный капитал как концепт и феномен // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2017. Вып. 3. С. 460–476. DOI: 10.17072/2078-7898/2017-3-460-476

* Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект «Социальный капитал организации как фактор модернизации российской промышленности (на примере предприятий Пермского края)», № 16-03-00374.

Категория: Социология. Просмотров: 9865