Трансдисциплинарное изучение человека: опоры и коллизии
УДК 111+141.2
DOI: https://doi.org/10.17072/2078-7898/2021-3-326-332
Трансдисциплинарное изучение человека: опоры и коллизии
Динабург Светлана Роальдовна
старший преподаватель кафедры философии и права
Пермский национальный исследовательский политехнический университет,
614990, Пермь, Комсомольский пр., 29;
e-mail: svetlana.dinaburg@yandex.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-0654-4167
ResearcherID: AAW-6385-2021
Трансдисциплинарный подход в исследовании проблемы человека представляется наиболее естественным и предлагающим продуктивный выход из положения, в котором находится современная философия. Проблема человека рассмотрена как парадоксальная weird-problem, непосредственно связанная с глобальными проблемами современности. В этом случае альтернативой ориентацией на решение проблем выступает проблематизация, выявляющая скрытые возможности и устанавливающая отношения между различными полями смыслов. Вопрос о методе, основаниях интеграции и новой оптике в познании назревал в «длинном ХХ веке» одновременно с провозглашением конца фундаментальных опор (Бога, науки, истории, человека), что привело к ситуации исчерпанности миросозерцаний и вынужденной беспредпосылочности. Преодолевая этот кризис, познание сегодня выдвигается в позицию транс- и мета-, где открывается возможность обнаружить целостность и новые пути для синтезов. Не только научно-философский этос, но и необходимость вовлечения широкого круга людей в практику человекознания требуют ясности: трансдисциплинарность — не модное интеллектуальное увлечение (спекулятивная программа, дискурсивная игра), а действенный метод, умеющий работать с радикализацией, социальными искажениями, тупиками и пр. Поиски онтологических оснований и интеграция с различными формами культурного опыта приводят «транс-науку» к метафизическим проблемам и опыту сакрального, признанию за дискурсом роли творящего бытия; испытание пределов нуждается в сопряжении с умеренным эпистемологическим консерватизмом. Трансдисциплинарность в своем теоретическом обосновании опирается на эффекты самоорганизации, саморазвития, самообучения, что требует обеспечения условий для производства синтезов и компетентного доверия к процессу, несводимого к чудесному появлению Deus ex machina. Исследуя парадоксальные столкновения трансдисциплинарности, предлагается рассмотреть ее укорененность как исторического феномена.
Ключевые слова: дискурс, история, метафизика, парадокс, проблематизация, самоорганизация, синтез, сакральное, трансгрессия, трансдисциплинарность.
Говоря о продуктивности исследовательских программ, не приходится надеяться на легкий исход приложения сколь угодно мощного инструмента к «проблеме человека», которая может быть охарактеризована как weird-problem (странная, удивительная, фатальная, таинственная, запредельная и т.д.).
С одной стороны, в человеческом бытии перспективы трансценденции и трансгрессии универсальны. Полагание человека основано на том, что он по своим возможностям «превосходит любую заданную и фиксированную определенность, любые устоявшиеся способы существования» [Фаритов В.Т., 2016, с. 287]; природа человека амбивалентна, а создаваемые им учения тем более амбивалентны, чем они креативнее и содержательнее [Киященко Л.П., 2020, с. 126]. С другой стороны, современность открывает все новые аспекты «странности» касательно человека:
– богатство знаний, все более глубокий анализ сосуществуют с перспективой потеряться «в массе бессвязных и разрозненных данных, лишенных концептуального единства» [Кассирер Э., 1988, c. 27];
– хроническое предчувствие «антропологической катастрофы» (М. Мамардашвили), симптоматика «незамеченной потери души» (Д. Оруэлл), травмогенный характер культуры (Ж. Лакан) имеют место на фоне прогрессирующего антропоцена;
– многочисленные атаки на антропоцентризм со стороны трансгуманизма и ингуманизма вызывают новый виток трансгрессии: современное и более многомерное понятие метачеловек «способно преодолеть “нечеловеческие” коннотации потсгуманистического и трансгуманистического дискурсов» [Чеклецов В.В., 2021, c. 101];
– проблема человека непосредственно перетекает в сложные социальные и глобальные проблемы, получившие также название wicked (гадкая, проклятая, дурная) problem. Проблемы такого рода не имеют очевидного и простого решения, поскольку характеризуются нелинейными зависимостями, неполнотой и динамикой данных, связаны с конфликтом интересов, порождают очередные проблемы и т.п.
Тем не менее, попытки решения «странных» проблем, ориентированных на поиск результата, имеют альтернативу. Проблематизация как «смещение и совмещение практик» [Ардашкин И.Б., 2004] позволяет выявить скрытые ресурсы и установить отношения между парадоксальными столкновениями смысла. И хотя проблематизация соответствует принципам трансдисциплинарного опыта [Киященко Л.П., 2020, с. 124], а wicked problem все чаще обсуждаются в свете трансдисциплинарности, нас интересует, насколько «странность» самого трансдисциплинарного подхода (в силу его креативности и «человекоразмерности») релевантна «странной» проблеме человека.
Прежде всего, трансдисциплинарность нельзя назвать «подходом» в классическом понимании как уже кем-то намеченным путем с отработанными и заранее верифицированными процедурами. Смысл трансдисциплинарности адекватнее раскрывается в концептах «опыт» и «стратегии», их динамике и подразумеваемой связи. Стратегии аккумулируют опыт, строятся на основе ценностных и целевых устремлений, но не имеют заведомо определенного маршрута. Опыт не воспроизводим в точности и присваивается в соответствии с интенциями и культурными кодами. И стратегии, и опыт требуют сложной интегративной работы, неразрывно связаны и часто трудно различимы. И все же — между свершившимся и предстоящим существует зона неустранимой неопределенности, «зазор», преодолеваемый лишь определенным скачком.
В сильной (и метафизической) версии трансдисциплинарности, где «транс-» означает трансгрессию принципа двойственности, зона зазора — это «включенная середина», Скрытое Третье [Николеску Б., 2015, c. 71]. Апелляция к Hidden Third для хорошо «заземленного» трансдисциплинарного опыта кажется спекулятивным воспарением, тем более что это «включенное третье» определяется через понятие «сакрального» [Свирский Я., 2015, c. 250]. Через абрис сакрального обоснование трансдисциплинарности врезается в самую сердцевину вопросов о мире и человеке в их метафизическом изводе — что движет миром и каково при этом место человека.
Трансдисциплинарность как факт реальности — процесс, выходящий за рамки «социального» к unus mundus (единому миру) [Николеску Б., 2015, c. 62], и как факт познания — проект, выходящий за рамки науки, имеет явную холистическую направленность. Здесь интересны два вопроса: 1) какие пределы эта совместность процесса и проекта (в своем закономерном становлении и дерзании мысли) способна преступить? и 2) как при расширении осваиваемого «пространства» удается удержать единство без распада на фрагменты?
Ответ на первый вопрос артикулируется явно и как будто бы содержится в самом названии: выходя за пределы дисциплин, трансдисциплинарность притязает лишь на сферу философии науки и эпистемологии, на метазнание (Ж. Пиаже), «науку наук» (Б. Николеску). Ответ на второй вопрос дается в заданных границах и одновременно превосходит их. С одной стороны, оставаясь в рамках эпистемологии, можно обосновать, что целостность и реализуется и мыслится как не-монолитная, не-стационарная и не-тоталитарная — как «совокупность множества различных единств» и «беспокойство становления целостностью» (Л.П. Киященко), сетевая организация или «гетероархическое соотношение» (В.И. Аршинов) фрагментов знания [Богатая Л., 2015, c. 173]. С другой стороны, когда обоснование затрагивает коэволюцию типов рациональности, оно не может ограничиваться указанием на «свободный (прагматический) выбор ученых» или «переключение гештальта, когда одни конститутивные принципы “вдруг” заменяются другими» [Столярова О.Е., 2018, с. 377].
Такая эпистемология «тем не менее оставляет вопрос о ее отношении к онтологии открытым», вернее, ставит новый вопрос о вариантах реализации онтоэпистемологического комплекса, укорененного в социальной реальности. Например, Я. Хакинг и П. Гэлисон «изнутри» эпистемологии «употребляют термин “историческая онтология” для описания исследовательской практики, которая имеет дело с тем, как и при каких условиях осуществляется синтез бытия и познания … — как объекты и концепции “становятся существующими”» (come into being/existence) [Столярова О.Е., 2018, с. 377] и фактически являются агентами. Следовательно, открытость и сложностность трансдисциплинарности не может уклониться от «метафизических мук» и прорыва к реальности, что приводит к новым аспектам ее проблематизации. В частности, к столкновению спекулятивных разработок, «глубоко осевших в нас теоретических интуиций» с контр-интуитивными интерпретациями эмпирических данных, каждая из которых может оказаться «формой самообмана» [Метцингер Т., 2020, с. 146].
Характеристика трансдисциплинарной целостности как сетевой организации ставит новые вопросы о природе и прочности этих связей, способных выдерживать парадоксальность человеческого и социального бытия. Внутри самой трансдисциплинарности как феномена существует дифференциация, различающая ее режимы, а также тематические линии, индивидуальные интерпретации и культурные черты, которые, в свою очередь, демонстрируют различные формы интеграции. В частности, трансдисциплинарность понимается в двух основных смыслах: во-первых, как следование за универсальными методами и подходами, пронизывающими научные дисциплины, а во-вторых, как переход через границы собственно науки в сферы обыденной жизни и других форм культуры [Буданов В., 2015, c. 146–147]. Обе «ветви» относительно самостоятельны, но объединяются таким связующим, в котором «наиболее ярко проявляется транснаучный дискурс», — практикой [Буданов В., 2015, c. 151]: трансдисциплинарный опыт возникает, когда «научное знание выходит за свои традиционные дисциплинарные границы ... при попытке решить проблемы экзистенциального порядка» [Киященко Л.П., 2020, с. 125]. Но практика, понимаемая не как приложение теории, не как последовательность рутинных действий или равнодействующая социальных сил, но именно в этом связующем качестве является одним из самых «таинственных» феноменов. Практика базируется не только на осознаваемых (деятельность и действие), но и почти неосознаваемых (габитуальных и интуитивных) компонентах человеческой природы, как и на «плохо контролируемых сегодня измерениях жизненного мира» [Буданов В., 2015, c. 151–153].
Как нам представляется, апеллируя здесь к онтологиям, трансдисциплинарный дискурс «проговаривается» о том, что его реальные притязания заходят значительно дальше скромного выхода за пределы науки. Далеко идущая «транснаука» ищет онтологии на свой «размер» (подразумевая человекоразмерность), не удовлетворяясь ни региональными онтологиями, ни онтологией — «примой» философских дисциплин. И сегодня вряд ли стоит считать необоснованной эту потребность охватить «расширяющуюся галактику» человеческого бытия. «Стремление понять познание как целостный социокультурный процесс в единстве сознания, деятельности и общения» — куда трансдисциплинарность добавляет в явном виде экзистенциальное и этическое измерение — «родилось в явном виде во второй половине XX века, хотя истоки этой идеи могут быть обнаружены в самой глубине веков» [Касавин И.Т., 2014, с. 75]. Однако эта интенция «не превратилась в последовательную исследовательскую программу и все время витает в воздухе, флуктуируя между очарованием метафор и концептуальной банальностью» [Касавин И.Т., 2014, с. 75]. Но как раз на построение последовательной программы трансдисциплинарность и не притязает, обыгрывая сегодняшние «концептуальные банальности» — мерцающий характер субъективности и осциллирующие социальные силы современности (отсюда и упомянутое выше «беспокойство становления»).
Когда «транс-наука» выходит в сферы других форм культуры и оперирует «сакральным», надо понимать, что она входит в «опасное сближение» не только с мистикой, но и фолк-(поп)-наукой. Поэтому важно выявить устойчивые центры онтологической проблематики как узлы сетевой трансдисциплинарной организации. Назовем некоторые из них. Во-первых, это «устанавливающе-фиксирующая процедура» (Л.П. Киященко), «исчисление» в сущностном смысле (и потому — с непременным экзистенциально-этическим аспектом) — «обязательная, по мнению М. Хайдеггера, для всякой теории действительного» и имеющая смысл «брать что-либо в расчет, принимать в рассмотрение, рассчитывать на что-либо, т.е. ожидать определенного результата» [Киященко Л.П., 2020, с. 126]. Во-вторых, это «метафизика» в значении «высшего смысла жизни», которая вполне реалистично укоренена в «технологиях внутренней духовной жизни», «культуре состояний», в традиционных практиках, где «очень большое внимание уделяется созданию пространства когерентности, доверия, искренности» [Буданов В., 2015, с. 154]. Этот аспект созвучен идее Х.У. Гумбрехта о восстановлении утерянного баланса между «культурой присутствия» и «культурой истолкования» [Гумбрехт Х.У., 2006]. Наконец, это идея о расширении эволюции в аспекте не только коэволюции компонент сложного мира, но и «глубинной» или «интенсивной» эволюции [Богатая Л., 2015, c. 172]. Одним из аспектов этого онтологического узла может быть «углубление времени» в русле поставленного еще К. Ясперсом «великого вопроса» о понимании истории как проблемы. Сложность проблемы исторического сознания заключается в перманентном осознании радикального различия «происходящего и его самосознания», которое само есть «явление во времени» [Куликова Т.В., 2010, с. 383]. Тогда «открытие истории» становится фактом удержания этой одновременности и может выступать «не как кумулятивное накопление минувшего, а как постоянное творческое раскрытие былого» (Л.П. Киященко) [Богатая Л., 2015, c. 172].
Для потенциала трансдисциплинарности (а через него и «странной проблемы» человека) вопрос о понимании истории оказывается не периферийным, а одним из ключевых. Как показала дискуссия о возможности исторической онтологии [Столярова О.Е., 2018], эта тематизация выводит к актуальному обоснованию неустойчивого и изменяющегося знания, а с ней — к ситуации различных рамок понимания людьми насущных жизненных проблем. Историзация эпистемологии стала той реальностью, которая поместила познание «между “молотом и наковальней” — между эмпирическим исследованием, которое ставит под вопрос философскую автономию, и трансцендентальным подходом, связь которого с реальной (фактической) наукой и ее результатами становится все более проблематичной» [Столярова О.Е., 2018, c. 374]. На практике это приводит к столкновению базисных понятий. Так, в одном случае «контекст» требует строгого каузального объяснения, а в другом — указывает на подвижное и неопределенное смысловое поле, требующее не столько объяснения, сколько понимания. Очевидно, что здесь необходима метапозиция, роль которой может сыграть некая «интегративная» — в социально-историческом ключе — коллаборация философии, науки и других форм опыта. Однако ввиду ограниченности ресурсов и сложности «странной» проблемы человека потребуется и «существенное сжатие пространства возможных решений» [Метцингер Т., 2020, с. 146], а значит, самоограничения и фокусировка, основанные на принципах самоорганизации.
Для осуществления трансдисциплинарных стратегий нужны, с одной стороны, значимые ориентиры в устойчивой системе координат (и средства для индивидуализации этих ориентиров), а с другой — понимание ключевых коллизий, точек напряжения, «вызовов», характеризующих текущую ситуацию.
В качестве одного из ориентиров мы предлагаем рассмотреть трансдисциплинарность как исторический феномен [Киященко Л.П., 2020, с. 125], укорененный в бытийных и познавательных структурах. Сам опыт встречи порядка и хаоса, трансгрессии и трансценденции [Фаритов В.Т., 2016, c. 284] имеет длинную историю проявления «и неслиянно, и нераздельно». Возможно, изначальное состояние человечества представляло собой «сверхнасыщенное единство», когда мир воспринимался как среда и структурировался не выделением объекта и субъекта, а маркированием ключевых точек [Свирский Я., 2015, c. 241]. В обозримой истории выходы за пределы традиционных дисциплинарных границ («тихие» трансдисциплинарные революции) прослеживаются как естественный для познания полиформизм когнитивных стилей [Бажанов В.А., Краева А.Г., 2016, с. 94]. В современной культурной ситуации развиваются подходы, комплементарные трансдисциплинарному в ориентации на потенциал дискурса (диалога, рефлексии) и нацеленные на решение жизненно-практических и экзистенциальных проблем: движение философов-практиков [Внутских А.Ю., Динабург С.Р., 2018], «теория практик» [Волков В.В., Хархордин О.В., 2008], теория коммуникативного действия (Ю. Хабермас), «производство присутствия» [Гумбрехт Х.У., 2006] и др.
Ключевая, актуальная коллизия сегодня, на наш взгляд, это столкновение «обыденной экстремальности», пронизывающей все уровни человеческого бытия, и «игры мировых сил», затмевающей детали индивидуальной жизни человека. Человек — это и агенс и пациенс (уязвимый и претерпевающий) — здесь «что?» известно, а «когда?» и «как?» представляет собой проблему. Изучение человека — в тонкой настройке на эти детали, в отличие от андроида, проектируемого быть «human more than human». У человечества есть история, традиция, культурные практики — богатейшая библиотека опыта самоорганизации, сопротивления и неудач, обращение к которым воплощает идею «культурного трансфера» [Киященко Л.П., 2020]. Анализ некоторых примеров такого «концептуального перевода» автор предполагает представить в следующей публикации — тематическом продолжении данной.
Список литературы
Ардашкин И.Б. «Проблема» и «проблематизация»: соотношение и интерпретация понятий в современной эпистемологии // Известия Томского политехнического университета. 2004. Т.307, №4. С.147–150.
Бажанов В.А., Краева А.Г. Феномен трансдисциплинарной когнитивной революции // Российский гуманитарный журнал. 2016. Т. 5, №2. С.91–107. DOI: https://doi.org/10.15643/libartrus-2016.2.1
Богатая Л. Трансдисциплинарность: постнеклассический ракурс рецепции // Філософія освіти. 2015. № 1(16). С. 168–182.
Буданов В. Трансдисциплинарные дискурсы постнеклассики: познание, коммуникация, самоорганизация в антропосфере // Трансдисциплинарность в философии и науке: подходы, проблемы, перспективы. М.: Изд. дом «Навигатор», 2015. С. 145–159.
Внутских А.Ю., Динабург С.Р. Трансдисциплинарные аспекты философской практики // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2018. № 1. С. 33–41. DOI: https://doi.org/10.17238/issn2227-6564.2018.1.33
Волков В.В., Хархордин О.В. Теория практик. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге, 2008. 298 с.
Гумбрехт Х.У. Производство присутствия: Чего не может передать значение. M.: Новое лит. обозрение, 2006. 184 с.
Касавин И.Т. Социальная онтология и социальная эпистемология // Эпистемология и философия науки. 2014. Т. 40, № 2. С. 74–84. DOI: https://doi.org/10.5840/eps201440232
Кассирер Э. Опыт о человеке // Проблема человека в западной философии / общ. ред. Ю.Н. Попова. М.: Прогресс, 1988. C. 3–30.
Киященко Л.П. Культурный трансфер — тезаурус тематизации (проблематизация трансдисциплинарности) // Культура и искусство. 2020. № 12. С. 124–137. DOI: https://doi.org/10.7256/2454-0625.2020.12.34760
Куликова Т.В. Феномен границы // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 6. С. 381–387.
Метцингер Т. Просвещение 2.0. Интервью с Томасом Метцингером // Философский журнал. 2020. Т. 13, № 2. С. 144–157. DOI: https://doi.org/10.21146/2072-0726-2020-13-2-144-157
Николеску Б. Скрытое третье и многоликое великолепие бытия // Трансдисциплинарность в философии и науке: подходы, проблемы, перспективы. М.: Изд. дом «Навигатор», 2015. С. 62–79.
Свирский Я. Трансдисциплинарность: на распутье между трансцендентным и имманентным // Трансдисциплинарность в философии и науке: подходы, проблемы, перспективы. М.: Изд. дом «Навигатор», 2015. С. 236–251.
Столярова О.Е. Подразумевает ли историческая эпистемология историческую онтологию? // Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. 2018. Т. 34, вып. 3. С. 369–380. DOI: https://doi.org/10.21638/11701/spbu17.2018.305
Фаритов В.Т. Трансгрессия и трансценденция как онтологические перспективы дискурса: дис. … д-ра филос. наук. Ульяновск, 2016. 318 с.
Чеклецов В.В. Диалоги гибридного мира // Философские проблемы информационных технологий и киберпространства. 2021. №1(19). С.99–116. DOI: https://doi.org/10.17726/philit.2021.1.6
Получена: 01.08.2021. Принята к публикации: 31.08.2021
Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:
Динабург С.Р. Трансдисциплинарное изучение человека: опоры и коллизии // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2021. Вып. 3. С. 326–332. DOI: https://doi.org/10.17072/2078-7898/2021-3-326-332