Об использовании русскоязычной версии Вопросника Большой Пятерки (Big Five Inventory) при изучении подростков

English version of the article

Выпуск 1 (25) 2016

УДК 159.9.072.59

DOI: 10.17072/2078-7898/2016-1-92-101

Об использовании русскоязычной версии «Вопросника Большой Пятерки» (BigFiveInventory) при изучении подростков

Мишкевич Арина Михайловна
аспирант кафедры психологии развития

Пермский государственный национальный
исследовательский университет,
614990, Пермь, ул. Букирева, 15;
e-mail: arina315@ya.ru

На выборке подростков апробировалась русскоязычная версия «Вопросника Большой Пятерки» («BigFiveInventory», BFI; Johnetal., 1991, 2008). По результатам фокус-группы один пункт BFI был изменен. BFI показал высокую внутреннюю согласованность. Шкалы нейротизма в тесте Айзенка и BFI сильно коррелировали между собой, так же, как и шкалы экстраверсии данных методик, что свидетельствует о конвергентной валидности. Внутренняя структура шкал BFI, объяснившая 61% дисперсии, согласуется с теоретическими положениями модели стабильности/пластичности, что подтверждает конструктную валидность вопросника.

Ключевые слова: личностные черты; Большая Пятерка; подростковый возраст; стабильность/пластичность.

В последние десятилетия наблюдается рост интереса научного сообщества к пятифакторной модели личности. В рамках этой модели активно разрабатывается направление исследования личности детей и подростков [5, 25, 40]. В то же время, несмотря на наличие некоторого количества опросников, разработанных специально для подростков, исследователи зачастую используют «взрослые» методики. При этом в исследованиях, как правило, не проверяется валидность данных методик на выборке подростков.

На русский язык переведены несколько методик исследования пятифакторной структуры черт личности [5, 7, 11]. В частности, переведен и адаптирован [12, 39] «Big Five Inventory» (BFI [26]) — один из наиболее используемых опросников. Несмотря на то что оригинал методики применяется, в частности, на подростках (см., напр., [25, 30, 42]), нет данных о возможности применения русскоязычного варианта методики на данной популяции.

Пятифакторная модель черт личности

Исторически одним из главных вопросов психологии был вопрос о структуре личности [26]. Существует множество подходов, пытающихся дать ответ на этот вопрос. Один из них — диспозициональный, который рассматривает личность как структуру, состоящую из разноуровневых черт. Черта определяется авторами как предрасположенность вести себя сходным образом в широком диапазоне ситуаций [9]. Одной из наиболее авторитетных моделей в рамках этого направления является «Большая Пятёрка», выделяющая в структуре личности пять факторов [26]: экстраверсию (extraversion), доброжелательность (agreeableness), добросовестность (conscientiousness), нейротизм (neuroticism), открытость к опыту (openness to experience). Данная теория основана на лексическом подходе, утверждающем, что основные особенности личности можно обнаружить в языке. Изначально авторами были выделены черты личности в рамках английского языка.

Впервые пятифакторная структура личности была получена Фиске на основе результатов исследования Кеттела в 1949 г. В конце 1950-х попытку повторить результаты Кеттела сделали Тьюпс и Кристал (цит. по: [21]) . Им также не удалось воспроизвести структуру личности, состоящую из 16 факторов, зато они вновь получили 5 факторов. Впоследствии, на основе данных Кеттела, ещё несколько ученых, таких как Боргатта и Смит, подтвердили пятифакторную структуру личности (цит. по: [21]). Норман в 1963 г. идентифицировал именно данные пять факторов [8]. Впервые понятие «Big Five» («Большая Пятерка») употребил Голдберг в 1981 г. [22].

Данная структура не подразумевает, что личность можно описать всего лишь пятью факторами. Скорее данные пять измерений представляют личность на высоком уровне абстракции. Каждый из пяти факторов включает в себя большое количество более мелких конкретных характеристик [26].

Интерес к данной модели личности в международном научном сообществе растет. Так, если в 1990–1994 гг. количество публикаций, относящихся к этой теории, не достигало 500, то в 2004–2008 гг. их было больше 1500 [26].

Между пятью чертами стабильно обнаруживаются слабые и умеренные корреляции, что может указывать на то, что они не являются предельно общими. В связи с этим Digman, проанализировав 14 исследований, продемонстрировал наличие двух факторов высшего уровня [20]: α (включающий эмоциональную стабильность, доброжелательность и добросовестность) и β (включающий экстраверсию и открытость опыту). Эта модель позднее получила свое развитие в модели «пластичности/стабильности» [18, 19]. Стабильность (α) связана с устойчивостью в эмоциональной, социальной и мотивационной сфере: эмоциональная стабильность (обратная сторона нейротизма) отражает свободу от отрицательных аффектов, высокие показатели доброжелательности связаны с доверием, прямотой и альтруизмом, а добросовестность состоит из таких черт, как самодисциплина и аккуратность.

Пластичность (β) связана с гибкостью в когнитивной сфере и поведении: экстраверсия связана с позитивными эмоциями и социальной активностью, а открытость отражает потребность в новом опыте и когнитивную активность.

Изначально «Большая Пятёрка» была создана на английском языке, но при этом авторами подчёркивается универсальность данной модели для многих языков и культур, что подтверждается эмпирическими исследованиями [13, 27, 33, 38]. Методики диагностики личности в рамках данной модели переведены более чем на 40 языков, причём не только на индоевропейские, но и на языки других языковых семей. При этом во всех языках сохраняется структура свойств, что свидетельствует об универсальности модели для всего человеческого вида [1]. Валидность пятифакторной модели личности для российской выборки также продемонстрирована многочисленными исследованиями [2, 3, 4, 12].

Модель личности Айзенка,
связь с «Большой Пятёркой»

Модель личности Айзенка, наряду с моделью Большой Пятёрки, является одной из самых авторитетных в рамках диспозиционального подхода [14, 39]. Обе теории предполагают наличие нескольких общих суперчерт. Айзенк выделял изначально две, а позже три суперчерты, которые, в свою очередь, состоят из нескольких черт, имеющих составные части — множество специфических реакций. Айзенк выделял интроверсию — экстраверсию и нейротизм — стабильность. Позже он обозначил такую суперчерту, как психотизм — сила Сверх-Я [9]. Известно, что ряд авторов, в частности МакКрей и Коста, настаивают на том, что экстраверсия и нейротизм в «Большой Пятёрке» соответствуют одноимённым чертам в модели Айзенка. Психотизм в модели Айзенка объясняет добросовестность и доброжелательность, а открытость опыту выходит за рамки модели Айзенка. При этом все пять черт, по мнению авторов, являются чертами одного уровня [23, 40]. Сам же Айзенк пишет о том, что черты «добросовестность» и «доброжелательность» являются факторами низшего порядка по отношению к психотизму. То есть наиболее ортогональными факторами являются экстраверсия, нейротизм и психотизм [23].

Таким образом, существуют расхождения во взглядах на соотношение черт «психотизм», «добросовестность», «доброжелательность» и «открытость опыту». При этом черты «экстраверсия» и «нейротизм» модели Айзенка и «Большой Пятёрки» большинством авторов понимаются как концептуально схожие, хотя не идентичные. При этом структура факторов в данных теориях различается [15].

Известно, что МакКрей и Коста обнаружили пятифакторную структуру на материале исследования личности Айзенка [34]. Таким образом, можно предположить наличие умеренных либо сильных корреляций между этими факторами.

Это подтверждается и в исследованиях, выполненных на русском языке. В частности, в исследовании Барановской было установлено наличие стабильной корреляции между шкалами эстраверсии разных методик на уровне не более r = 0.78. Корреляции по шкалам «нейротизм» разных моделей находятся в пределах от 0.48 до 0.69 [3].

Методы исследования структуры
личности подростков

Отдельная область исследований — изучение личности в детском и подростковом возрасте. Одним из наиболее важных моментов в подобных исследованиях является выбор валидного и надёжного метода измерения. При исследовании личности детей, как правило, используются описания, которые дают родители или учителя. По данным Кохнстама с соавторами [28, 29], порядка 76–85 % свободных описаний родителями черт личности своих детей могут быть отнесены к «Большой Пятёрке».

Ряд методик диагностирует пятифакторную структуру личности подростков. Одним из наиболее часто используемых является «Иерархический личностный опросник для детей» («Hierarchical Personality Inventory for Children»; HiPIC [35]), используемый для детей и подростков от 5 до 17 лет [16]. HiPIC состоит из нескольких шкал: добросовестность (сonscientiousness), доброжелательность (benevolence), экстраверсия (extraversion), эмоциональная стабильность (emotional stability) и воображение (imagination). Таким образом, шкалы HiPIC несколько отличаются от факторов «Большой Пятёрки», но в целом с ней совпадают.

Возможность применения стандартизированных самоотчётных тестов для диагностики личности подростков остаётся спорной. Неясно, понимают ли подростки вопросы, достаточно ли хорошо они понимают себя, чтобы ответить на данные вопросы [32]. В то же время эмпирические исследования подтверждают сильную взаимосвязь оценок учителей и родителей с данными самоотчётных тестов личности подростков, что указывает на достаточную валидность последних [37, 40]. В частности, валидность одной из наиболее используемых методик «Adolescent Personal Style Inventory» (APSI [31]) продемонстрирована целым рядом исследований [2, 5, 6, 11].

Шкалы APSIидентичны факторам «Большой Пятёрки». Показана высокая надёжность шкал APSI, а также их сильные корреляции с оценками личности подростков учителями, что свидетельствует о конвергентной валидности методики. На русский язык переведена и адаптирована методика диагностики черт личности детей и подростков согласно модели «Большой Пятёрки» — «Список индивидуальных особенностей ребенка» (СИОР) [5]. Данная методика состоит из 108 пунктов и может использоваться как для оценки детей и подростков родителями, так и как самоотчётный тест. Валидность и надёжность данной методики продемонстрирована рядом исследований [2, 5, 6, 11].

Многие исследования личности подростков проводятся с помощью методик, разработанных для взрослых (см., напр., [25, 30, 42]). Так, в одном из обзоров исследований взаимосвязи школьной успеваемости и черт личности [36] было показано, что APSI использовалась лишь в одном случае, а в остальных 19 исследованиях применялись «взрослые» методики.

Методы исследования пятифакторной структуры на русском языке

Впервые на русском языке таксономическую структуру личности получили Шмелёв и Похилько. Выделенная ими структура личности частично совпадала cо структурой, полученной Голдбергом [41].

Подтверждение пятифакторной структуры личности на российской выборке долгое время осложнялось отсутствием методик. Одной из первых на русский язык была переведена и адаптирована А.Б. Хромовым японская версия «Большой Пятёрки» (Тсуйи) в 2000 г. При этом данная версия имеет свою специфичность. Она отличается от интерпретации структуры личности МакКрей и Костой (в рамках данной интерепретации структуры личности выделяются факторы экстраверсия – интроверсия, привязанность – отдалённость, контролирование – естественность, эмоциональность – эмоциональная сдержанность, игривость – практичность). Данная методика состоит из 75 пунктов, оцениваемых по 5-балльной шкале [8].

В 2004 г. была опубликована русская версия личностного опросника NEO-PI-R («Revised NEO Personality Inventory»). Данный опросник состоит из 240 пунктов, оцениваемых по 5-балльной шкале. Методика включает 5 шкал и 30 подшкал, т.е. по 6 на каждую шкалу. Она предназначена для диагностики взрослых психически здоровых людей [6].

Позже на русский язык была переведена и адаптирована ещё одна широко используемая в рамках исследований структуры личности методика — IPIP («International Personality Item Pool») Голдберга. Методика состоит из 100 пунктов, оцениваемых по 5-балльной шкале [4].

Кроме того, Ивановой и Шмелёвым была разработана оригинальная версия методики диагностики структуры личности, названная «B5sPlus». Данная методика состоит из 100 пунктов и включает в себя также шкалу социальной желательности [8].

Таким образом, на русском языке представлено сразу несколько методик, продемонстрировавших свою надёжность и валидность. Однако все они достаточно громоздки, что может затруднять процесс диагностики. В связи с этим так важен был перевод и адаптация на русский язык более компактной методики — BFI («Big Five Inventory»), состоящей из 44 пунктов, каждый из которых оценивается по 5-балльной шкале [9, 32].

BigFiveInventory при измерении
черт личности подростков

BFI была разработана в конце 1980-х гг. в качестве компактного инструмента для диагностики пятифакторной структуры. BFI состоит из 44 коротких высказываний, описывающих личность. Надёжность и валидность BFI для выборки взрослых продемонстрирована рядом исследований [9, 31]. Данная методика особенно интересна тем, что находится в свободном доступе, а значит, широко применяется в оценках через Интернет. Подшкалы методики стабильно демонстрируют хорошую внутреннюю согласованность, а также конвергентную валидность, показывая сильные корреляции с соответствующими подшкалами методик Голдберга и NEO–FFI («NEO Five-Factor Inventory») [17].

В то же время BFI обладает существенным преимуществом перед другими методиками, а именно компактностью и краткостью. Исследователи зачастую ограничены во времени для проведения тестирования. В связи с этим особенно актуально наличие методики, которая, оставаясь валидной и надёжной, занимает немного времени. Кроме того, актуально создание компактного метода для исследований, проводимых через Интернет, а также в масштабных исследованиях, когда участник выполняет целую серию тестов, и во многих других случаях [22].

Ещё одним важным преимуществом краткой методики является устранение избыточности, т.е. возможность избежать усталости, скуки и разочарования испытуемых, а значит, получить более точные данные.

Несмотря на то что оригинальная версия BFI активно применяется на выборке подростков (см., напр., [25, 30, 41]), на данный момент нет исследований, показывающих валидность русскоязычной версии опросника для подростков. Таким образом, целью нашего исследования является апробация русскоязычной версии BFI на выборке подростков. Предварительно для адаптации BFI использовалась фокус-группа.

Для оценки конвергентной валидности BFI использовался подростковый вариант опросника черт личности Айзенка в адаптации Маталиной («EysenckPersonalityInventory»; цит. по: [10]). Предполагалось, что шкалы экстраверсии и нейротизма теста Айзенка будут умеренно коррелировать с соответствующими шкалами BFI. Кроме того, мы предполагали, что пять шкал BFI будут образовывать двухфакторную структуру, согласно модели «стабильности/пластичности» [18, 19], что будет свидетельствовать в пользу конструктной валидности BFI.

Метод

В исследовании приняли участие 143 ученика 9–11 классов двух средних общеобразовательных школ г. Перми, среди них — 51.8 % девушек. Возраст испытуемых варьировался от 14 до 17 лет (M = 15.2, SD = 0.7). Участники заполняли методики в группах. Они привлекались к исследованию при условии положительного отношения и добровольного согласия.

Вопросники

Для анализа черт личности использовалась русскоязычная версия [12, 39] опросника «Big Five Inventory» (BFI [26]) в адаптации Щебетенко, Вайнштейн [12, 38]. Кроме того, использовалась русскоязычная версия подросткового варианта теста личности Айзенка в адаптации Маталиной («Eysenck Personality Inventory», EPI [10]), измеряющего экстраверсию, нейротизм и социальную желательность.

Результаты

Фокус-группа

В фокус-группе приняли участие 10 подростков в возрасте от 14 до 17 лет (M = 15.3, SD = 1.3), в том числе пять девушек. На первом этапе экспертам предлагалось самостоятельно отметить по 7-балльной шкале, насколько понятен каждый пункт анкеты. После этого они отмечали по 7-балльной шкале, насколько каждый пункт можно соотнести с собой. На втором этапе обсуждались трудности, возникшие на первом этапе, а также предлагались альтернативные варианты.

Один пункт BFI – «работать основательно» получил менее 5 баллов в среднем по степени понятности. По результатам обсуждения с экспертами было решено заменить его на пункт «старателен в учебе». Все остальные пункты по степени понятности и возможности отнести к себе в среднем получили более 5 баллов. Средние значения по степени понятности по всем пунктам M = 6.4 (SD = 0.5), средние значения по всем пунктам по возможности отнести к себе M = 6.5 (SD = 0.4). Таким образом, пункты BFI могут быть понятны подросткам.

Внутренняя согласованность шкал BFI

Шкалы BFI показали приемлемый уровень внутренней согласованности: α = .72, .67, .75, .82, .73 – для экстраверсии, доброжелательности, добросовестности, нейротизма и открытости опыту соответственно. Альфа Кронбаха также вычислялась для каждого пункта соответствующей шкалы при условии, что данный пункт удалён. Удаление любого из пунктов в каждой шкале не повышало уровень внутренней согласованности, в связи с чем ни один пункт не был удалён.

Шкалы экстраверсии и нейротизма в EPI показали высокую внутреннюю согласованность, α = .79 и .80, соответственно. Шкала социальной желательности показала слабую внутреннюю согласованность, α = .53.

Распределение подшкал

Мы проверили нормальность распределения по шкалам на выборке подростков с помощью критерия Колмогорова-Смирнова. Данные по нормальности представлены в табл. 1.

Таблица 1.Нормальность распределения по шкалам методики BFI (N = 143).

Таким образом, все подшкалы методики BFI имеют нормальное распределение для выборки подростков.

Конвергентная валидность

Для проверки конвергентной валидности методики BFI был проведён корреляционный анализ шкал методики BFI и подросткового варианта методики Айзенка. Данная методика содержит следующие шкалы: экстраверсия и нейротизм. Для оценки уровня корреляций применялся метод Пирсона. Шкалы нейротизма в EPI и BFI сильно коррелировали между собой: r = .57, p £ .001, что свидетельствует об их конвергентной валидности. Шкалы экстраверсии в EPI и BFI сильно и положительно коррелировали между собой: r = .58, p £ .001, что также свидетельствует об их конвергентной валидности.

Конструктная валидность

Анализ главных компонент (вращение Варимакс) зафиксировал в BFI два фактора, объяснивших в совокупности 61 % дисперсии.

Таблица 2. Факторная структура подшкал BFI (метод главных компонент, вращение Варимакс)

Отметим, что такая факторная структура согласуется с предсказаниями модели стабильности/пластичности [18; 19].

Обсуждение

Данное исследование было направлено на апробацию русскоязычной версии BFI на выборке подростков. Нами была проведена фокус-группа, по результатам которой было решено изменить один пункт опросника — «работает основательно» на пункт «старателен в учёбе», а также было установлено, что остальные пункты понятны подросткам и они могут отнести их к себе.

Подшкалы BFI показали приемлемый уровень внутренней согласованности. Все подшкалы методики свидетельствуют о нормальном распределении. Были получены сильные корреляции между тестами BFI и EPI по шкалам нейротизма и экстраверсии. Это указывает на конвергентную валидность BFI, по крайней мере, в части этих двух подшкал. Известно, что ряд авторов, в частности МакКрей, Коста и Айзенк, полагают, что экстраверсия и нейротизм в «Большой Пятёрке» соответствуют одноимённым чертам в модели Айзенка [14, 23, 34]. Кроме того, МакКрей и Коста обнаружили пятифакторную структуру на материале исследования личности Айзенка [14]. Это подтверждается и в исследованиях на русском языке. В частности, в исследовании Барановской [3] была установлена сильная корреляция между шкалами экстраверсии моделей «Большой Пятёрки» и Айзенка на уровне r = .78. Аналогичный результат был получен по шкалам нейротизма: r = .69. В нашем исследовании также обнаружены сильные корреляции между моделями Айзенка и «Большой Пятерки» при измерении нейротизма и экстраверсии. Эти данные также согласуются с теоретическими положениями о концептуальной схожести черт моделей «Большой Пятёрки» и Айзенка.

Важным результатом является то, что вторичная факторная структура пунктов BFI соответствует модели «пластичности/стабильности» [18, 19, 20]. Ранее аналогичный результат был получен на выборке российских студентов [39]. Подтверждение теоретических положений о наличии двух факторов более высокого порядка свидетельствует о конструктной валидности.

Таким образом, нами была ещё раз продемонстрирована достаточная валидность и надёжность русскоязычной версии BFI. Результаты исследования подтверждают возможность использования данного опросника на подростковой выборке, что согласуется с обнаруженной в исследованиях тенденцией к использованию на выборке подростков «взрослых» методик (см., напр., [24, 30, 36, 42]).

Список литературы

1. Аллик Ю., Мыттус Р., Реало А. и др. Конструирование национального характера: свойства личности, приписываемые типичному русскому // Культурно-историческая психология. 2009. Т. 1, № 1. С. 2–18.
2. Ахметова О.А., Сафронова М.В., Слободская Е.Р. Личностные факторы вовлеченности подростков в употребление психоактивных веществ: сравнительная информативность моделей Айзенка, Грея и Большой Пятерки // Сибирский психологический журнал. 2006. Т. 2, № 24. С. 94–99.
3. Барановская М.С. Пятифакторная модель личности П. Коста и Р. Мак Крея и ее взаимосвязь с факторными теориями личности Г. Айзенка и Р. Кеттелла // Психологический журнал. 2005. Т. 26, № 4. С. 52–57.
4. Егорова М.С., Черткова Ю.Д. Полиморфизм гена моноаминооксидазы (МАОА) и вариативность психологических черт // Психологические исследования: электр. науч. журн. 2011. Т. 20, № 6. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 12.10.2012).
5. Князев Г.Г., Слободская Е.Р. Пятифакторная структура личности у детей и подростков (по данным родителей и самооценки) // Психологический журнал. 2005. Т. 26, № 6. С. 69–77.
6. Кузнецова В.Б., Слободская Е.Р. Опросник для изучения чувствительности к наказанию и вознаграждению у детей // Психологический журнал. 2010. Т. 31, № 2. С. 104–113.
7. Орел В.Е., Сенин И.Г. Личностный опросник NEO PI-R: Руководство по применению. Ярославль: НПЦ «Психодиагностика», 2004. 34 с.
8. Осин Е.Н., Рассказова Е.И., Неяскина Ю.Ю. и др. Операционализация пятифакторной модели личностных черт на российской выборке // Психологическая диагностика. 2015. № 3. С. 80–104.
9. Первин Л., Джон О. Психология личности: Теория и исследования / пер. с англ. М.С. Жамкочьян; под ред. В.С. Магуна. М.: Аспект Пресс, 2001. 607 с.
10. Реан А.А. Психология подростка. СПб.; М.: Прайм–ЕВРОЗНАК, 2003. 432 с.
11. Хромов А.Б. Пятифакторный опросник личности: учеб.-метод. пособие / Курган. гос. ун-т. Курган, 2000. 23 с.
12. Щебетенко С.А., Вайнштейн С.В. Об измерении черт личности посредством времени реакции (Ч. II: результаты исследования) // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2010. Вып. 4. С. 52–72.
13. Aluja A., Garcı́a Ó., Garcı́a L.F. Relationships among extraversion, openness to experience, and sensation seeking // Personality and Individual Differences.
14. Costa. Reply to Eysenck // Personality and Individual Differences. Vol. 13(861–
15. Chapman Hierarchical structure of the Eysenck Personality Inventory in a large population sample: Goldberg’s trait-tier mapping procedure// Personality and individual differences.
16. De Fruyt F., Mervielde I., Hoekstra H.A., Rolland J.-P. Assessing adolescents’ personality with the NEO–PI–R // Assessment. 2000. Vol. 7. P. 329–345.
17. Denissen J.J.A. Geenen R, van Aken M.A.G., et al. Development and validation of a Dutch translation of the Big Five Inventory (BFI) // Journal of personality assessment.
18. DeYoung C.G., Peterson J.B., Higgins D.M. Sources of openness/intellect: Cognitive and neuropsychological correlates of the fifth factor of personality // Journal of personality.
19. DeYoung C.G., Peterson J.B., Higgins D.M. Higher-order factors of the Big Five predict conformity: Are there neuroses of health? // Personality and Individual Differences.
20. Digman J.M. Higher-order factors of the Big Five // Journal of personality and social psychology.
21. Digman J.M., Inouye J. Further specification of the five robust factors of personality // Journal of personality and social psychology.
22. Goldberg L.R. Language and individual differences: The search for universals in personality lexicons // Review of personality and social psychology.
23. Gosling S.D., Rentfrow P.J., Swann W.B. A very brief measure of the Big-Five personality domains // Journal of Research in personality.
24. Eysenck H.J. A reply to Costa and McCrae. P or A and C — the role of theory // Personality and Individual Differences. 1992. Vol. 13(8). P. 867–868.
25. Hair E.C., Graziano W.G. Self esteem, personality and achievement in high school: a prospective longitudinal study in Texas // Journal of personality.
26. John O.P., Naumann L.P., Soto C.J. Paradigm shift to the integrative big five trait taxonomy // Handbook of personality: Theory and research.
27. Kallasmaa T., Allik J., Realo A., McCrae R.R.The Estonian version of the NEO-PI-R: An examination of universal and culture-specific aspects of the five-factor model // European Journal of Personality.
28. Kohnstamm G.A., Halverson C.F., Mervielde I., Havill V.L. Parental descriptions of child personality: Developmental antecedents of the Big Five? L.; Mahwah, N.J.: Erlbaum, 1998. 232 р.
29. Kohnstamm G.A., Mervielde I., Besevegis E., Halverson C.F.Tracing the Big Five in parents’ free descriptions of their children // European Journal of Personality.
30. Langford P.H. A one-minute measure of the Big Five? Evaluating and abridging Shafer’s (1999a) Big Five markers // Personality and Individual Differences.
31. Lounsbury J.W. Tatum H., Gibson W., Park S., et al. The development of a Big Five adolescent personality inventory // Journal of Psychoeducational Assessment.
32. McCrae R.R., Costa P.T., Terracciano A., Parker W.D., et al. Personality trait development from age 12 to age 18: Longitudinal, cross-sectional and cross-cultural analyses // Journal of personality and social psychology.
33. McCrae R.R., Costa P.T. Personality trait structure as a human universal // American psychologist. –516.
34. McCrae R.R., Costa P.T. Comparison of EPI and psychoticism scales with measures of the five-factor model of personality // Personality and individual Differences.
35. Mervielde I., De Fruyt F. Construction of the Hierarchical Personality Inventory for Children (HiPIC) // Personality psychology in Europe. Proceedings of the Eight European Conference on Personality Psychology / ed. by I. Mervielde, I. Deary, F. De Fruyt, F. Ostendorf. Tilburg: Tilburg University Press, 1999.
36. Noftle E.E., Robins R.W. Personality predictors of academic outcomes: big five correlates of GPA and SAT scores // Journal of personality and social psychology. –130.
37. Parker W.D., Stumpf H. A validation of the five-factor model of personality in academically talented youth across observers and instruments // Personality and Individual Differences.
38. Pulver A., Allik J., Pulkkinen L., Hämäläinen M. A Big Five personality inventory in two non Indo European languages // European Journal of Personality.
39. Shchebetenko S.A. «The best man in the world»: Attitudes toward personality traits // Психология: журн. Высшейшколыэкономики. 2014. Т. 11, № 3. С. 129–148.
40. Schmidt Validity of assessing educational–vocational preference dimensions among intellectually talented 13-year-olds // Journal of Counseling Psychology. 453.
41. Shmelyov A taxonomy--trait names //European Journal of Personality.
42. Wolfe Personality as a predictor of college performance // Educational and psychological measurement.

Получено27.09.2015

Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:

Мишкевич А.М. Об использовании русскоязычной версии Вопросника Большой Пятерки (Big Five Inventory) при изучении подростков // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2016. Вып. 1(25). С. 92–101.