Проблема одиночества и отчуждения в философии XX века

 

English version of the article

Выпуск 1 (25) 2016

УДК 141.32

DOI: 10.17072/2078-7898/2016-1-46-51

[Статья ОТОЗВАНА (РЕТРАГИРОВАНА) 17.03.2021 г. По решению автора]

Проблема одиночества и отчуждения
в философии XX века

Багаева Ольга Николаевна
кандидат философских наук,
старший преподаватель кафедры философии, социологии
и теории социальной коммуникации

Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова,
603155, Нижний Новгород, ул. Минина, 31а;
e-mail: olga_bagaeva1@yahoo.com

В статье рассматривается философско-социальный смысл одиночества. Значимость такого осмысления одиночества заключается в актуализации внимания на важности данного феномена. Обращение к проблематике отчуждения человека и разотчуждения социальных отношений обусловлено повышением роли телекоммуникационных технологий в жизнедеятельности людей. Актуальность данной темы обусловлена потребностью теоретического осмысления феномена отчуждения человека, незавершенностью процесса концептуализации понятия «отчуждение». XX в., как известно, внес существенные изменения в жизнедеятельность людей, а следовательно, и во взаимоотношения между ними. Появление средств массовой информации, все более усиливающаяся механизация всей жизни, исчезновение из нее рефлектирующей основы, укорененности в традиции, — эти и другие насущные проблемы с явной очевидностью встают перед лицом человека XX и XXI вв. Ситуация усугубляется усиливающейся разобщенностью индивидов, переходящей во враждебность, явное или скрытое противостояние.

Ключевые слова: одиночество; отчуждение; индивидуализация; социальные процессы; друг; чужой; коммуникация; диалог.

Развитие научного способа познания вводит в круг исследования бытия все новые проблемы, которые отражают процессы, происходящие как в самой науке, так и в обществе. Часто используемое в работах экзистенциальных мыслителей и в повседневной жизни понятие «одиночество» все сильнее привлекает общественное внимание. Это может быть вызвано прежде всего усиливающимся процессом персонализации, усложнением социальных интеракций, интенсивностью использования средств массовой информации и коммуникации, острой необходимостью социальной адаптации личности к изменяющимся условиям жизнедеятельности. Возникающие в этом «калейдоскопичном» взаимодействии переживания отражаются на социальном самочувствии человека, влияют на его поведение. «В обществе наблюдается незримое, но пугающее явление отчуждения и развития крайнего индивидуализма» [15, с. 3]. Проблему распространения остро переживаемого чувства одиночества человека, его разобщенности с миром, которое все более приобретает метафизический смысл, автор исследовал в диссертационной работе «Сравнительный анализ проблемы общения в философских воззрениях Н.А. Бердяева и К. Ясперса».

«Я» имеет свойство переживать острое, жгучее чувство одиночества, как отмечают мыслители. Через переживание одиночества рождается личность, ее самосознание, считает Бердяев. Ощущение одиночества не было свойственно людям, живущим в коллективе, по правилам родового устроительства жизни. Выход личности из родового сознания сопровождался нестерпимым чувством одиночества. Человек имеет свойство горько переживать свою особенность, единственность, неповторимость и несхожесть с другими. Исследователь Н.В. Хамитов пишет по этому поводу: «Человеческая жизнь есть бесконечное разрушение одиночества и углубление в него…» [16, с. 5]. Когда «я» переживает свое одиночество в особо острой форме, то все и вся кажется чуждым и чужим. «Я» ощущает себя словно не у себя дома, не у себя на родине, не в мире его собственного существования. И другие воспринимаются «я» как принадлежащие к «не моему» миру. Этот мир и эти люди в восприятии «я» являются как объекты, с которыми человек не только связан, но прикован к ним железными путами. Объективированный мир, куда его «насильственно втискивают…и жизнь его распределяют по таблицам…» [2, с. 51], не выводит человека из состояния одиночества. С.С. Хоружий называет такое состояние индивида «бытием повседневности» (неподлинный способ бытия) и «дискурсом неподлинности», основными чертами которого являются такие свойства, как несобственность, уклонение, стремление спрятаться, заслониться, убежать [17, с. 60]. Ошибочно предполагать, считает Бердяев, что одиночество является крайним солипсизмом. Оно, по его мнению, наоборот, подразумевает наличие другого и других. Но этот другой оказывается посторонним объектом. «Я» одиноко не в своем внутреннем существовании, а перед лицом другого и среди других. Трудно представить абсолютное одиночество, оно всегда относительно. «Абсолютное одиночество есть ад и небытие, его нельзя мыслить положительно, его можно мыслить лишь отрицательно», — пишет Бердяев [8, с. 268].

[Статья ОТОЗВАНА (РЕТРАГИРОВАНА) 17.03.2021 г. По решению автора]

Относительное одиночество, как считает он, может стоять и под положительным знаком. Оно может означать другое состояние «я», возвышающее его над общим, над тяжестью объективированного мира. Относительное одиночество предполагает отпадение не от Бога и Божьего мира, а от давящей социальной обыденности. «Я» отрывается от жестких уз социальной обыденности и повседневности и устремляется к подлинному и глубинному существованию, от мира падшего к миру просветленному. Это состояние экзистенциального субъекта может означать рост души, рост личности, «…она разворачивается, развивается, обогащается…» [3, с. 13]. Такие понятия, как пространство и время, являются источниками одиночества, в то же время они могут быть призрачным показателем преодоления состояния одиночества. Из-за пространства и времени люди разъединяются, а самое страшное, считает Бердяев, люди могут соединяться в пространстве и времени не в подлинном существовании и общении, а в объектности. Преодоление пространства и изменения во времени являются для экзистенциального субъекта выходом из «зафиксированного, стабилизированного одиночества» [8, с. 269]. Между тем одиночество предполагает не только механическое преодоление пространства, но органическую потребность в общении. «Только через углубление одиночества можно утвердиться в бытии и обрести единство со всем живущим в доме бытия. Одиночество есть путь к любви. Одиночество является необходимым мостом к истинной дружбе» [16, с. 156]. Н.В. Хамитов отмечает положительную сторону этого состояния. Когда «я» осознает в себе личность и хочет в себе ее реализовать, то «я» осознает невозможность остаться замкнутым в себе, но в то же время ощущает трудность выхода из себя в другое «я». Одиночество, согласно Н.А. Бердяеву, также может быть социальным. По мнению философа, ощущение себя одиноким в обществе, своей «неукорененности в мире» [5, с. 35] является самым мучительным. Проблема одиночества и есть проблема социального одиночества. Это — одиночество в мире чуждых, разобщенных объектов.

Чувство одиночества, согласно Н.А. Бердяеву, может быть переживаемо как неверное отражение в другом. Г.М. Штопельман в этой связи пишет, что «другие пребывают в его мире как особые партнеры по субъектности» [18, с. 118]. Каждый субъект жаждет быть услышанным и увиденным, хочет быть правильно отраженным в другом и тем самым получить подтверждение о своем существовании, утверждение своего «я». «Я» ощущает глубокую потребность «отразиться» в другом «я», чтобы тот другой увидел, услышал, признал его в его единственности и неповторимости. В этом кроется глубокий и сокровенный смысл явления любви. «Одиночество — величественное условие развития персоны и развития вообще — всегда есть средство, любовь — исход и цель» [16, с. 169]. Одиночество в самом высшем своем измерении есть «выражение тоски по Богу, по Богу, как субъекту, а не объекту, как “ты”, а не как “оно”» [8, с. 270]. В Боге и заключается суть преодоления одиночества, обретение смысла существования, нахождение родственности и онтологической близости, подтверждение того, что ты есть не всуе. «…Перед Богом, в обращенности к Богу человек подымается, он высок, он побеждает ничто» [7, с. 298]. Бог, и только Бог, уверен Н.А. Бердяев, есть то, чему можно довериться без остатка. Представитель религиозного течения экзистенциальной философии Карл Ясперс высказывает такую же точку зрения.

Можно сделать предположение, что одиночество — это явление субъективного характера. Бытие имеет свойство раскрываться перед «я» субъективно. Отношение «я» к бытию, к миру двояко. С одной стороны, это болезненное переживание своего прихода в этот мир из мира иного, чуждого этому, это острое ощущение «я» своей покинутости, заброшенности, одиночества в этом мире. С другой — «я» транслирует историю мира на себя, хочет пропустить ее через собственные онтологические слои и ощутить как свою. Отношения с Другим трансформируются в отношения с Чужим, что, по мнению А.П. Романовой и С.Н. Якушенкова, является «своеобразным маркером уровня развития общественного сознания» [13, с. 50].

Бердяев отмечает, что не все, что происходит с «я», должно переживаться как родственное, а иногда даже «я», по мере возможности, следует абстрагироваться от псевдоблизкого. Речь в данном случае идет об обществе, в котором люди вынуждены существовать, об «обманчивом социальном покрове бытия…» [6, с. 47]. Общество для Н.А. Бердяева «не экзистенциально», оно не способно решить вопрос об одиночестве. Общество для глубинного «я» есть объект; принудительная «выброшенность» человека в его сеть является чуждым ему самому. Но тот факт, что человек «оставлен», «выброшен» в общество, имеет большое значение для экзистенциальной судьбы «я». «Выброшенность» «я» в общество, в социальную обыденность — показатель падшести человека. Общество, по Бердяеву, есть фатум человека в этом царстве разобщенных, чуждых объектов. «Я» по каким-либо причинам может отпасть от своего внутреннего «я», от глубины своего существования и попасть в омут общественных отношений, таким образом может произойти «экстериоризация микрокосимчности человека…» [4, с. 228]. «Я», отпавшее от своей глубины, должно защищать свою исключительность от общества как от злостного неприятеля. Ведь это не «я» должно входить в общество как часть в целое, а наоборот: общество является лишь маленькой толикой того универсума, что именуется человеческой личностью. Таким образом, можно сказать, что не «я» находится в обществе, а общество существует в «я».

[Статья ОТОЗВАНА (РЕТРАГИРОВАНА) 17.03.2021 г. По решению автора]

Человек, для того чтобы успешно реализовать себя в общении с другими, вынужден играть ту или иную роль: отца или матери семейства, директора крупного промышленного предприятия, преуспевающего артиста, озабоченного судьбой страны чиновника, светского человека и т.д. Выступая в той или иной социальной роли, человек показывает не настоящее, не истинное «я». «…Вся наша сознательная культурная и социальная жизнь с ее неисчислимыми условностями есть жизнь ненастоящая, призрачная, лживая и в сущности людям ненужная,…за ней скрыта стихийная, бессознательная первожизнь, подлинная, глубокая и единственно нужная», — пишет Бердяев [1, с. 39]. Он утверждает, что проблема одиночества в самой высокой своей степени есть суть проблемы смерти. Прохождение через смерть является прохождением через крайнюю, последнюю степень одиночества, когда происходит окончательный разрыв со всеми и со всем. Абсолютное уединение, утрата всех связей, нитей общения, полный разрыв со всей сферой существования, бытия есть смерть (здесь следует отметить, что, по Бердяеву, «индивидуум умирает, …но личность не умирает…» [3, с. 151]).

Человек, по сути, остается одиноким, неотраженным в Другом. Более того, наличие псевдоконтактов грозит самому субъекту как ядру отношений распадением, разложением на мелкие разрозненные составляющие или, что является вероятностью, «полностью нивелировать реальное самосознание отдельного человека» [9, с. 70]. Ясперс отмечает, что в настоящее время чуждость и несамосущность довлеют над человеческой личностью, диктуя неправильные законы жизни, где личность полностью нивелируется, истребляется, где самость единичного бытия подвергается уничтожению. Исследователи неоднократно подчеркивают, что довлеет «…повседневность, где все рассчитывается и планируется с точки зрения эффективности, результативности и рациональности, где господствует экономика обмена, где нет места жертвенности и великодушию, где человек довольствуется товарами, сведениями и справками, и забывает о творении и общении» [10, с. 184]. Ж.П. Сартр в своих философских воззрениях исходит из противоположения Я и Другого, утверждая, что любой акт общения носит разрушительный характер, так как Я в процессе выхода к Другому испытывает острое напряжение и наталкивается на препятствия, исходящие от Другого. В широко употребляемом умозаключении философа о том, что «ад — это другие», кроется очевидное противоречие. Над ним Сартр размышляет в труде «Бытие и ничто»: «Другой является неизбежным посредником, соединяющим меня со мной самим» [14, с. 246].

Типичной характеристикой общества новой формации является стандартизация способов мышления и поведенческих схем, конформизм, унификация поведения людей, что приводит человека к потере собственного «я». «Расширяется “псевдокультурное” поле общения, диалог в котором осуществляется по принципу узнавания наиболее доступных, совпадающих или почти совпадающих смысловых структур» [11, с. 36]. Все выше указанное усиливается острой разобщенностью индивидов, что переходит в явно выраженную враждебность, а иногда — в противостояние. Происходят процессы слома «старых» социальных и духовных структур, присущих «традиционным» вариантам общества, для которых характерны устойчивые связи, укоренившиеся нравственные и эстетические ценности, более гармоничное мировосприятие. Отношения между индивидами носят характер «обрывочной» и сжатой во времени, поверхностной связи. Ортега-и-Гассет, рефлектируя о сущностных параметрах современной действительности, утверждает, что каждому «я» свойственно свое «здесь», т.е. глубокое соотношение себя с частью остро ощущаемого бытия. Так как «другому» присуще свое, несхожее «здесь», то эти многочисленные «здесь» разнятся. В этом, по мнению испанского мыслителя, кроется трагизм одиночества людей. Гассет пишет: «Мы внеположны друг другу и потому в корне друг другу чужды» [12, с. 530]. Поэтому появление и приближение «другого» больше пугает и настораживает. В последнее время все сильнее проявляется интерес к проблематике взаимоотношения людей. Иногда в философской литературе вместо понятия «Другой» встречается философско-нарративный концепт «Чужой», который имеет тенденцию к превращению в понятия «монстр», «враг», где степень «чужеродности» и отрицательного отношения нарастает. В этом, по мнению авторов, скрывается явное стремление — «движение от Чужого, его “демонизация”, превращение во врага и монстра» [13, с. 51].

 [Статья ОТОЗВАНА (РЕТРАГИРОВАНА) 17.03.2021 г. По решению автора]

Список литературы

  1. Бердяев Н. Л. Толстой // Н. Бердяев о русской философии / сост., вступ. ст. и прим. Б.В. Емельянова, А.И. Новикова. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991. Ч. II. 239
  2. Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского // Н. Бердяев о русской философии / сост., вступ. ст. и прим. Б.В. Емельянова, А.И. Новикова. Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1991. Ч.288
  3. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии // Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М.: Республика, 1995. 383 c.
  4. Бердяев Н.А. Опыт эсхатологической метафизики (Творчество и объективация) // Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М.: Республика, 1995. 383 c.
  5. Бердяев Н.А. Самопознание: Опыт философской автобиографии. М.: Мысль, 1990. 220 c.
  6. Бердяев Н.А. Философия неравенства / сост., предисл. и прим. Л.В. Полякова. М.: ИМА-пресс, 1990. 280 с.
  7. Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря. М.: Республика, 1995. 383 c.
  8. Бердяев Н.А. Я и мир объектов (Опыт философии одиночества и общения) // Бердяев Николай Александрович. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. 380 c.
  9. Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. 348 с.
  10. Марков Б.В. Коммуникация, феноменология и экзистенция: К. Ясперс и М. Хайдеггер. История современной зарубежной философии: компаративистский подход / А.С. Колесников, М.Я. Корнеев, Б.В. Марков и др. СПб.: Лань, 1997. 244 с.
  11. Миронов В.В. Коммуникационное пространство как фактор трансформации современной культуры и философии // Вопросы философии. 2006. № 2. С. 27–43.
  12. Ортгега-и-Гассет Х. Избранные труды: пер. с исп. / сост., предисл. и общ. ред. A.M. Руткевича. М.: Весь Мир, 1997. 704 с.
  13. Романова А.П., Якушенков С.Н. Чужой как объективная реальность, данная нам в ощущениях и размышлениях // Вопросы философии. 2013. № 2. С. 49–55.
  14. Сартр Ж.П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии: пер. с фр. / предисл., прим. В.И. Колядко. М.: Республика, 2004. 306 с.
  15. Солдатова О.Н. Сравнительный анализ проблемы общения в философских воззрениях Н.А. Бердяева и К. Ясперса: дис. … канд. филос. наук / Нижегород. гос. пед. ун-т. Н. Новгород. 2007. 185 с.
  16. Хамитов Н.В. Философия одиночества. Опыт вживания в проблему. Одиночество женское и мужское. Киев: Наукова думка, 1995. 171 c.
  17. Хоружий С.С. Как обходиться без бытия, или механика Платона // Вопросы философии. 2013. № 10. С. 50–66.
  18. Штопельман Г.М. Феномен человека в деятельном и логико-культурном аспектах // Вопросы философии. .С.116–

Получено 29.09.2015

Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:

Багаева О.Н. Проблема одиночества и отчуждения в философии XX века // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2016. Вып. 1(25). С. 46–51.

Категория: Наука.