УДК 1:316

DOI: https://doi.org/10.17072/2078-7898/2020-3-418-429

Диалектика формирования и развития пространственно-временной структуры человеческой личности. Первоначальное становление личностного мира в-себе и приобщение его к социальной сфере для-другого

Политов Андрей Викторович
кандидат философских наук,
доцент кафедры философии и права

Пермский национальный исследовательский политехнический университет,
614990, Пермь, Комсомольский пр., 29;
e-mail: erikhczeren@yandex.ru
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4175-9040

Цель статьи — обращение к процессу становления и эволюции хронотопологической организации существования человека в аспекте формирования его личностного мира. Теоретическое и методологическое основание образовано интеграцией подходов, характерных для социально-гуманитарных наук: культур-центристской программы, направленной на понимание уникальной сущности предмета социально-гуманитарного знания; диалектической, процессуальной, динамической модели мироздания, согласно которой сущее представляет собой не ставший объект, а становящийся процесс; органицистской концепции, утверждающей глубоко структурированную естественную взаимосвязанность всего мироздания; реляционного понимания сущности времени и пространства, в контексте которого они рассматриваются в неразрывном единстве с сущим; хронотопологической концепции, обоснованной с философской точки зрения сквозь призму представления о пространственно-временном континууме теории относительности и квантовой механики. В результате исследования была получена философская диалектическая модель эволюции личностной хронотопологии, характеризующейся сложной организацией и взаимосвязанностью элементов, обусловливающих процесс ее становления и приводящих к формированию ее как ставшего, налично функционирующего уровня или формы человеческой хронотопологии. В становлении личностного мира человека выделено три организующих данный процесс элемента: хронотопологические диалектические принципы (в-себе, для-другого, для-себя), хронотопологические модусы (конкретные способы формирования и состояния пространства–времени), хронотопологические интегралы (сформированный в результате становления налично составляющий хронотопологическую структуру ее определенный уровень или форма). Осуществление принципов в-себе и для-другого выражено действием четырех модусов: ближнего и окружающего пространства, линейного и петлевого времени, приводящих к первоначальному формированию, а затем к последующей эволюции личностной пространственно-временной структуры.

Ключевые слова: хронотоп, пространство, время, локус, личность, человек, культура.

Введение

Предметом исследования является становление и развитие пространственно-временной структуры человеческой личности с философской, а не позитивистски-психологической точки зрения. Поскольку объектом изучения выступает человек — носитель современной культуры (последней трети ХХ – первой четверти XXI вв.), существующий и эволюционирующий в имманентной связи не только с окружающей природной средой, но и с собственной уникальной средой своего бытия, культурой, то сложность выбранного объекта требует объяснить основные теоретические, методологические и мировоззренческие принципы работы. Первым и наиболее общим из них является культур-центристская научная исследовательская программа [Внутских А.Ю., 2014, с. 47–52; Федотова В.Г., 2019, с. 80–97], которая в существующей философии и методологии социально-гуманитарного знания понимается как научная модель, исследующая и развивающая те аспекты научного поиска, которые не могут быть должным образом разрешены и развиты в противоположной ей — натуралистической (или натур-центристской) программе. Если последняя ориентирована на объектно и объективистски структурированное познание, изучающее общие типические закономерности, использующее генерализирующий метод, то культур-центристская модель пользуется индивидуализирующим методом, направленным на понимание уникального, особенного динамически-процессуального содержания в исследуемом. Вторым принципиальным основанием исследования является родственная культур-центристской программе и мировоззренчески с ней связанная диалектическая, процессуальная, динамическая, органицистская модель мироздания, понимающая бытие как сложную диалектически взаимосвязанную и эволюционирующую структуру [Маслобоева О.Д., 2007, с. 17–46], в которой все составляющие элементы органически структурированы и сопряжены друг с другом таким способом, что формирование и развитие одного элемента невозможно вне диалектической взаимной связи с другим и со всей организацией в целом; причем это должно быть справедливо не только для человека и культуры, но и для времени и пространства [Неретина С.С., Огурцов А.П., 2014, с. 3–11].

Отмеченное подводит к третьему основанию исследования, к парадигме понимания сущности пространства и времени, которые так же, как и все мироздание, должны характеризоваться органичной сложной диалектической взаимосвязанностью и структурированностью; но последняя невозможна не сама по себе, в оторванности от сущего, а только в естественной органичной взаимной связи с ним. Начиная с Аристотеля [Аристотель, 1981], обращение которого к сущности времени и пространства носит фундаментальный для европейской философской культуры характер, формируется реляционное их понимание, согласно которому пространство и время рассматриваются в неразрывной связи с сущим как его важнейшее свойство и способ организации и существования [Владимиров Ю.С., 2010, с. 154–157]. Реляционному подходу противопоставляется субстанциальный, в соответствии с которым время и пространство как таковые обладают самостоятельным бытием, например абсолютные время и пространство И. Ньютона [Ньютон И., 1989, с. 30–32]. Однако уже в аристотелевой апоретике времени (и пространства, которое в «Физике» понимается в качестве места) содержится указание на недопустимость и логическую противоречивость субстанциалистского подхода, при котором наблюдается парадоксальное «удвоение» бытия: время и пространство, рассматриваемые сами по себе, приобретают характер телесной оформленности наряду с собственно самими телами [Аристотель, 1981, IV 209a5–213a10 (место); 218a5–224a15 (время)]. Это приводит к дурной бесконечности неразличимости, вненаходимости границы между, к примеру, телом и местом как телом; при реляционном понимании место и есть существующая ограниченность тела, нечто, имманентное ему, а не внеположенное, как при субстанциальном понимании. При этом Аристотель вовсе не сводит сущность пространства и времени к буквально акцидентальной сущему, но показывает: апоретика пространства–времени представляет собой фундаментальное основание диалектического становления и эволюции всего сущего, что раскрывается, например, в понятии времени как числа движения — времени как выражения диалектического становления сущего [Черняков А.Г., 2001, с. 49–91], а не абстрактно-механического счета, меры изменения.

Есть ли взаимосвязь между культур-центристским, процессуальным и реляционным подходами? Вернемся к соотношению культур-центристской и натуралистической программ. Последняя хотя и не составляет непосредственной методологической основы исследования, но может сделать позитивный вклад в него, состоящий в стремлении натурализма к объективности знания, в утверждении объективистского подхода, являющегося сильной стороной методологии естественных наук. И здесь необходимо вспомнить теорию относительности [Эйнштейн А., 2000, с. 86–98], после которой стала возможной хронотопологическая концепция, философски разработанная А.А. Ухтомским и М.М. Бахтиным [Бахтин М.М., 2003a, 2003b, 2012; Ухтомский А.А., 1978, с. 81–88] в связи с открытиями в естествознании первой трети ХХ в. Представление А. Эйнштейна о природе пространства–времени, являясь выражением объективистского подхода (развитие и взаимодействие пространства и времени подчиняются объективным законам), одновременно принадлежит к реляционистскому подходу и отвечает динамической, процессуальной картине мироздания [Торн К.С., 2007, с. 53–116]. В представлении теории относительности и квантовой механики о пространственно-временном континууме, подчиняющемся объективным закономерностям, представляющем собой процессуальное единство, существующем в неразрывной связи с сущим, реляционный подход находит точки соприкосновения и с естественно-научной картиной мира, и с процессуальным, динамическим, диалектическим подходом, являющимся, в свою очередь, неотъемлемой частью культур-центристской программы социально-гуманитарного знания о человеке и культуре. Итак, теоретическое, методологическое и мировоззренческое основание данного исследования образуется взаимосвязью между культур-центристским, диалектическим, динамическим (процессуальным), органицистским, реляционистским и хронотопологическим подходами.

Общая диалектическая схема формирования личностной хронотопологии

Личностная хронотопология — микрокосм бытия человеческой личности, аксиологически, этически, эстетически, экзистенциально структурированный и освоенный. Мир, пространство, время, существование вообще, вне личностной, экзистенциальной, эстетической, этической конкретности, определенности представляют собой вне- и бесчеловечные структуры, нейтральные, равноудаленные от человеческого существования и самости. «Ктойность» — особенная сущность человеческой личности и ее бытия — обогащает эволюцию пространства и времени. Сложность оснований хронотопологичности человека становится более понятной, если мы обращаемся к хроносу и топосу нас самих, пространству и времени нашего существования, тому хронотопологическому целому, которое называется «ценностно, этически, эстетически и экзистенциально освоенный и выстроенный личностный мир» — мой мир, мир моей жизни, вне которого ни меня, ни моего бытия нет. Время, пространство и человеческое бытие обнаруживают корреляцию, взаимосвязанность и аксиологического, и экзистенциального свойства: окружающий меня мир есть прежде всего мой мир, и уже только впоследствии он начинает различаться в иных плоскостях. Экзистенциализм, аксиология, эстетика, этика, антропология хроноса и топоса представляют собой важнейшее значение пространства и времени. В противном случае мы получаем бездушные, выхолощенные, абстрактные длительность и протяженность, из которых оказывается выпаренной, выхолощенной сама жизнь, сама полнота бытия, сам человек с его сложным жизненным вектором.

Необходимо принимать во внимание многомерность, мультиморфность пространства и времени, обладающих сложной многослойной собственной памятью, неразрывно соприсутствующей с горизонтом памяти человека. Память времени и пространства есть память локуса — места событийности бытия, становления жизненной траектории сущего, есть память вещей, слитая с памятью человеческой. Память времени и пространства открывается как форма ценностного, этического, эстетического содержания личностного бытия: «Есть три эпохи у воспоминаний. И первая — как бы вчерашний день…» [Ахматова А.А., 1999, c. 99–100]. При рассмотрении ставших, оформленных хроноса и топоса также нужно иметь в виду их культурно-историческую конкретность. Пространственные и временные формы проходят и уходят как в историческом, так и в ценностном планах, представляют собой отмирающие преходящие, текучие явления, которые не только сменяются, но и ценностно истончаются, могут перестать быть близкими и значимыми, могут стать отчужденными, покинуть горизонт памяти человека. Человек не может не находиться в локусе собственного пространственно-временного экзистенциального опыта, в собственном мнемоническом и культурно-историческом горизонте, охватывающем ареал, интегрировавший абрис личностных хронотопологий современников. Речь пойдет о пространственных и временных формах, синтезирующих личностный мир-хронотоп человека, являющегося современником культурно-исторического периода с 80-х гг. ХХ в. до начала 20-х гг. ХХI в.

В диалектике становления и эволюции пространственно-временной структуры человека и его личностного мира как ценностно и экзистенциально фундированного ядра человеческого существования необходимо схематически различать две стороны (в реальной процессуальности они, разумеется, слитны): становление, которое организуется и осуществляется собственными структурными элементами, и сторону «ставшести» — наличную пространственно-временную структуру, продолжающую свое развитие. Процесс становления всякой хронотопологической общности (и личностного мира) организуется тремя структурными элементами.

Первым из них выступают хронотопологические диалектические принципы (в-себе, для-другого, для-себя), служащие базовыми порождающими моделями, схемами, образцами для собственно процесса становления и развития человеческих пространства и времени. Основание этой диалектической логики коренится, видимо, в самом способе бытия и мышления, ориентирования в мире и миропонимания, присущим как минимум, европейской цивилизации, а может быть, и человеку как таковому. В классическом виде эта диалектика раскрыта Г.В.Ф. Гегелем [Гегель Г.В.Ф., 1937, с. 111–117], а экзистенциально, этически и аксиологически осмыслена в ХХ в. [Сартр Ж.-П., 2000, с. 246–256]. Эти принципы также можно понимать как стадии становления и способы ставшести пространства–времени (рассматривать как архетипичный образ, согласно которому продолжают они свое существование и функционирование в наличности).

Второй составляющей служат хронотопологические модусы, являющиеся определенными способами формирования пространственно-временной структуры, осуществляющимися сообразно положенным диалектическим принципам; модус — конкретная реализация, воплощение абстрактно-общего принципа, сам осуществляющийся принцип. Одновременно модус есть текущее наличное конкретное состояние (уже некоторая достигнутая оформленность) пространства и времени — репрезентированный в наличности способ их действия, функционирования, существования.

Третьим конструктивным элементом выступают хронотопологические интегралы, представляющие собой ставшую, наличную, зафиксированную сторону действия модусов. Интеграл — это модус, приобретший характер устойчивой формы, уже нечто большее, чем действие — сформированная общность. Интеграл есть конкретный уровень всей пространственно-временной структуры, продолжающий свою эволюцию и находящийся в диалектическом единстве и взаимодействии с другими уровнями всей структуры. Личностная хронотопология, личностный мир, личностное бытие человека являет собой пример такого интеграла; модусы, ее формирующие, в стороне становления есть собственно способы формирования целого, а в стороне «ставшести» — само это целое, достигнутая стабильная форма.

Кроме личностной, структурными элементами человеческой хронотопологии являются имманентная (сфера наличного бытия), когнитивная (хронотоп сознания), социальная, культурная, историческая и цивилизационная хронотопологии. Сама человеческая хронотопология служит составным элементом структуры более высокого и общего порядка, пространственно-временной организации сущего в целом, всего мироздания. Все структурные элементы (уровни, формы) хронотопологии сосуществуют, соприсутствуют друг с другом, находятся с теснейшей функциональной и диалектической связи, а различаются по своим масштабам, функциям, пройденному эволюционному пути, сложности строения и действия. Все интегралы и модусы связаны с принципами так, что, соответственно, можно различить, например, личностный мир (на стадии) в-себе, личностный мир для-другого, личностный мир для-себя, и то же будет справедливо для всех иных хронотопологий. В эволюции структуры должно наблюдаться и смешение действия принципов и модусов, а также перекрестье интегралов; так, человек может находиться в пространстве для-другого (публичное пространство театра), вместе с тем переживая временность для-себя (экстатически-катарсический эффект от театрального действа), и в этом случае происходит метаморфоза и смешение не только конкретных модусов, но и общностей: социальный хронотоп совмещается с личностным, культурным, обогащается ими. Действительная процессуальность жизни открывает бесконечное количество вариантов смешения и разнообразие способов и форм пространства-времени, множественное смешение трех базовых принципов их становления и существования.

Принцип «в-себе». Ближний топос как первично структурирующий личностную сферу модус

Начнем с первичного принципа в-себе, представляющего собой исходную стадию структурирования пространства и времени личностного мира, характеризующуюся синкретичностью, отсутствием целенаправленного движения к дифференцированию, различению, размежеванию по типу внутреннее-внешнее. В действии принципа в-себе личностный мир-хронотоп, впервые сформированный пространством-временем, является нераскрытым, только что ставшим, незрелым, первоначальным, не стремящимся выйти за собственные пределы к познанию и освоению окружающего мира, а вместо этого довольствующегося собственным мирком, вне которого для нарождающейся личности, собственно, ничего не существует. Сущее в-себе первоначально замкнуто в пределах собственного личностного топоса-микромира, в котором, течение времени не проявлено вовсе, скрыто, а весь мир представляет собой непосредственно данное пространство, мгновенно перешедшее из имманентно окружающей человека наличности в личностный мир-хронотоп. Топос и локус на этапе в-себе неразличимы. Пространство сливается с самим бытием и с самим сущим. Мир на стадии в-себе вообще не предполагает ни пространственно-временной, ни внешне-внутренней, ни приватно-публичной и прочей дифференцировки, но в своей изначальности, непосредственной открытости словно обволакивает (как предвечное изначальное вместилище) сущее в виде исходно и навсегда данного окружения, в котором не существует никакого времени; в действительности оно скрыто за пространственной формой и в последующем проявится в полную силу. Принцип формирования личностной хронотопологии в-себе можно проиллюстрировать «детским» периодом жизни человека, начинающимся с рождения и продолжающимся до начала школьного обучения, характеризующимся пребыванием индивида в условиях относительно замкнутого пространства домашней обстановки, семейного круга, затем — постепенным начинающимся нерефлексивным освоением близлежащего окружающего пространства дома, двора, сада. Однако стоит помнить, что психологические стадии развития личностного бытия могут быть всего лишь аналогиями диалектики становления личностного пространства–времени, а отождествлять их напрямую недопустимо.

Принцип «в-себе» осуществляют два модуса: ближний и окружающий топос. Ближний топос есть первоначально синтезируемое и нерефлексивным образом воспринимаемое личностное пространство, первый ценностный, этический, эстетический, протоэкзистенциальный горизонт, открываемый в бытии сущего. Ближний топос формируется в имманентном пространстве непосредственного локуса, ближнего окружения, в которое с момента начала своего существования погружен индивид: от замкнутого пространства–вместилища комнаты до квартиры, семьи, ближнего круга вещей, подъезда, двора, дома. В ближнем топосе скрыто непроявленное время, которое словно и не существует для сущего в его только начинающем формирование личностном мире-хронотопе, оно спрятано в окружающем круге пространства, таится в стенах и в самой атмосфере. Мира как такового вне пределов ближнего топоса на данной стадии как бы не существует; весь мир сущего, все бытие его есть сам ближний круг, только еще разворачивающийся локус бытия. Но уже здесь проявлены, запечатлены элементы иных хронотопологий: культурной, социальной, исторической, цивилизационной, с самого начала человеческого пути привходящие в его личностную хронотопологию и конституирующие ее. Узор обоев на стенах комнаты локуса ближнего круга нерефлексивным способом уже погружает личность в иные хронотопологии; сам ход этого механизма, однако, на данном этапе не рефлексируется самим сущим. Ближний топос не барьер, встающий на пути внешнего мира, поскольку представляет собой первичную форму как личностного мира, так и мира вообще для сущего и, следовательно, первичную форму ориентирования в мире, понимания и открытия его.

Синхронизм становления личностной и когнитивной хронотопологии

Личностная хронотопология наряду с имманентной на протяжении действия всех трех принципов участвует в формообразовании когнитивной хронотопологии; микрокосм сознания в своем становлении и структурировании не может не испытывать влияние пространственно-временных форм, в которые он в данный момент погружен. Еще Д. Локк сравнивал сознание с закрытой камерой (темной комнатой) и чистой доской, на которой опыт (внешний мир) запечатлевает свои письмена [Локк Д., 1985, с. 211–212]. Микромир сознания формируется в том числе путем получения впечатлений от внешнего ему окружения, структурируя свои пространственные и временные оси по образу и подобию внеположенных ему топологических и хрональных модусов, обобщающихся в ставшие формы. На первичном этапе в-себе, характеризующемся непосредственностью, нерефлексивностью, микрохронотоп сознания напрямую, «как есть» воспринимает, запечатлевает и воспроизводит в-себе окружающую его пространственную форму личностного мира. Эта форма представлена ближним топосом, замкнутый микрокосм которого непосредственным образом находит свое воспроизведение в существенно замкнутой сфере сознания, похожего не только на закрытую комнату, но и на пещеру [Бэкон Ф., 1977, c. 307–309]. Комната переходит в «комнатность» сознания, пространственность и временность макромира — в пространственность и временность микромира мышления. Аналог когнитивной хронотопологии у животных должен существенно отличаться от человеческой, поскольку служит результатом хронотопологической диалектики иной уровневости, иной схемы становления. Подобные различия характеризуют сложность, многомерность диалектики пространства и времени [см., напр.: Выготский Л.С., Лурия А.Р., 1993, с. 28–38].

Внешняя (по отношению к солипсистскому сознанию) топологичность мира синхронизирована с внутренней топологичностью мышления; например, порядок в окружающей обстановке, наводимый человеком, является элементом ориентирования и освоения индивидом локуса его жизни. Окружающее наличное пространство, исходно ценностно нейтральное, становится освоенным, превращается в круг личностно переработанного человеком под себя мира. Забота об окружающей обстановке, обустройство локуса жизни — это не только механизм превращения наличной ценностно нейтральной данности в личностно освоенный и структурированный мир, но и «овнешнение», «опредмечивание» внутреннего порядка мышления, цельности и собранности личности, отражение упорядоченности микрохронотопа сознания и человеческой натуры в целом в окружающем внешнем макрохронотопе: «Прежде чем приступить к работе за своим письменным столом, он обходил всю территорию, проверяя, все ли в порядке и на своих местах. Его сын Чарли вспоминал, что Диккенс проверял даже книги на стеллажах и картины на стенах. Он не мог приступить к работе, прежде чем удостоверится в том, что окружающая действительность упорядочена в полном соответствии с его представлениями» [Акройд П., 2018, с. 689]. На протяжении всей жизни индивида происходит взаимная двусторонняя корреляция, в которой не только окружающее человека пространство определяет топологическую структуру микрохронотопа сознания, но и обратным образом прошедшая путь становления внутренняя когнитивная хронотопология проецируется во внеположенный ей локус внешнего мира, в свою очередь упорядочивая его. Беспорядок в жизни и окружающей действительности, отсутствие заботы о локусе собственного существования могут свидетельствовать только о неупорядоченности, неразвитости, неустроенности внутреннего когнитивного топоса и всей личности.

Окружающий топос. Переход от формирования личностного мира по принципу «в-себе» к принципу «для-другого». Неизбежность метаморфоз пространства и времени как проявление эволюционного пути всей структуры

В ближнем топосе в ряду всех модусов, о которых пойдет речь, время проявляется меньше всего. В окружении автономного микрокосма ближнего топоса историчность, бренность, цикличность — временность — бытия еще не открыта личности. Пространство словно отделяется от времени, становится не его превращенной модусом-формой, а равновесом, противоположностью, что родственно известному противопоставлению кажущейся незыблемости, устойчивости пространства и действительной бренности времени. Пребывание как бы сводится к локусу пространства, его здесь и сейчас представленной данности, вечной и несокрушимой в своей изначальности. Время в ближнем топосе для личностной хронотопологии растворено в пространстве, что, разумеется, представляет собой иллюзию, ибо объективно хронос никуда не исчезает и заявляет о себе неминуемым разрушением ближнего топоса и его метаморфозой в следующую форму, которой является окружающий топос. Личностный хронотоп существенно расширяется, усложняется, обогащается; замкнутое в-себе пространство ближнего круга с течением времени постепенно размыкается, становясь не единственно возможным самодостаточным микрокосмом, а неизведанным и неоткрытым (и, соответственно, изначально не принадлежащим кругу личностной хронотопологии) окружающим миром. Впервые еще не в осознанно поставленной степени начинает открываться вопрос экзистенциального рода — о подлинности и принадлежности открывающегося окружающего пространства сущему. Разомкнувшееся пространство не может более быть ни ближним кругом, ни микрокосмом — по крайней мере, на старых началах (в области нарождающейся в эту стадию социальной хронотопологии подобного рода топос-микрокосм как раз проявляется, — речь идет о приватном пространстве — но он основывается на ином диалектическом взаимоотношении — индивидуального и надиндивидуального).

Пространство становится не ближним, а окружным, постепенно открывающимся и зовущим к освоению макрокосмом, где экзистенциальная подлинность присутствия, локуса, топоса, самого сущего ставится под вопрос и впервые начинает требовать для себя решения; ближний топос никогда не ставит экзистенциального рода вопросов о подлинности, падшести, отчужденности мира, поскольку он сам представляет собой уникальную форму единственности и микрокосмичности. Парадоксально-диалектическая и негативно-диалектическая аутометаморфоза ближнего топоса в окружающий разрушает эту уникальную, единственную в бытии сущего форму изначальной предвечной протоэкзистенциальной подлинности, которую впоследствии в подлинно ставшем экзистировании сущее никогда не сможет достигнуть. Открывающийся окружающий мир инициирует тягу к своему классифицированию, различию, разделению на отдельные локусы и топосы изведанного и неизведанного, своего и не-своего и, соответственно, уже подлинного или неподлинного (пока еще в нерефлексивной форме), падшего и непадшего, принятого и непринятого. Окружающий топос все еще сохраняет отличительные свойства стадии в-себе, а именно: нерефлексивность или малую степень рефлексивности, различенности, а также скрытости, непроявленности времени, требующего для своего появления нового модуса формирования и функционирования. На ступени в-себе хронос обречен находиться под маской топоса, но более скрываться он уже не в силах, ибо время и есть путь, по которому совершает свое прехождение сущее, уже открывшее для себя мир и идущее дальше к настоящему, действительному открытию мира, что функционально требует новой диалектики. Обретение окружающего топоса может привести только к выходу в мир, макрокосм — сферу собственно разворачивающего времени. Наступает следующая, вторичная стадия формирования личностной хронотопологии — для-другого.

Усложненность диалектики принципа «для-другого» по сравнению со стадией «в-себе»

Принцип «для-другого» означает открытие такого способа состояния функционирования и формирования времени-пространства, при которых они не замыкаются в-себе, образуя кажимость автономности, самодостаточности, обособленности, не стремятся свести макрокосм к изначальности и единственности микрокосма, но, наоборот, структурируются таким способом, что мир личностной хронотопологии отныне формируется путем собственного расформирования, распада, самоотрицания, растворения в другом и для-другого, таким же образом и в такой же стадии проходящем самоотрицание. Принцип «для-другого» размыкает мир сущего, выбрасывая его наружу, вовне, разламывает и уничтожает его ближний круг, лишает подлинности его микрокосм, ставя индивида в ряд с другими в макрокосме, открывая для личности мир социальной хронотопологии, в котором до самого конца будет существовать человек. Для-другого есть негативно-диалектический способ формирования личностной хронотопологии, при котором последняя полностью деформируется и уничтожается, но именно в этом движении структурируется, синтезируется в новом, несоизмеримо более сложном по сравнению с замкнутой стадией в-себе, качестве — в ставшей действительной взаимосвязи с хронотопологическими общностями более высоких масштабов.

В формировании через деформирование проявляется сложность и развитость принципа для-другого: он «выворачивает» личностный хронотоп, уничтожая его прошлое, лишая будущей перспективы, погружая мир сущего в только-настоящее, в круг повторяющейся обыденности, повседневности, сферу заботы [Хайдеггер М., 1998, c. 176], где индивид вовсе не является самим собой, но растворен во внешнем, в отчужденности общего, редуцирован в другом и других; вспомним экзистенциальное значение данного термина, замечательно продемонстрированное Ж.-П. Сартром [Сидоров А.Н., 2006, с. 76]. Становление личностной хронотопологии проходит через ее отрицание — как в инобытии идеи в гегелевской диалектике [Гегель Г.В.Ф., 1975, с. 25]. Отрицание это необходимо в сложном и неоднозначном пути сущего, в котором ему откроются будущность неизвестности, повседневность отчужденности, неподлинность, брошенность, падшесть. Принцип «для-другого» являет индивиду новую экзистенциальную ситуацию, но понято и осознано им это будет много позднее; пока что личностный мир погружен в ситуацию самоотчуждения и самоотрицания — необходимого, но от этого не становящимся подлинным. Стадия «для-другого» демонстрирует на порядок более развитый уровень оперирования, организации, функционирования, нежели чем этап «в-себе», поскольку задействует сложные парадоксально-диалектические, негативно-диалектические схемы, которым сущее автоматически, как бильярдный шар, подчиняется, воспроизводя и неся с собою всю последующую жизнь, в большинстве случаев совершенно не осознавая этого.

Принцип «для-другого» впервые задействует всю силу и мощь времени в синтезе личностной и когнитивной хронотопологии. Психологически стадия личностной хронотопологии «для-другого» может быть проиллюстрирована обращением к школьному периоду становления личности. Мир школьного образования вначале открывается человеку в качестве нового, неизведанного пространства — интересного, открытого освоению словно в игре, но впоследствии для многих превращается в изматывающую рутину, превращающую личность не более чем в функцию и придаток социальной хронотопологии. Вот, например, как отражают начавшееся усложнение личностного мира подростка в ситуации «бесконечности» школьной повседневности братья Стругацкие: «Виктор побрел по коридорам, заглядывая в пустые классы, вдыхая забытые ароматы чернил, мела, никогда не оседающей пыли … изнурительных допросов у доски… Все оставалось по-прежнему ненавистно, гадко, наводило злобу и беспросветность» [Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н., 1997, c. 427–428].

Заключение

В завершение данной части нашего исследования подведем промежуточные итоги. Человеческое существование представляет собой пространственно-временной континуум, диалектически вписанный в хронотопологическое целое всего окружающего мироздания и взаимосвязанный с ним. Человек существует в здесь и сейчас наличного бытия, сфере имманентной хронотопологии, положенной всему сущему, а следовательно, экзистенциально, эстетически, этически и личностно нейтральной. Такова схема действия имманентного хронотопа: вмещая в себя всех, он равнозначен для каждого и равноудален от каждого. Тем не менее человек — существо, не сводящееся только к имманентности, природности, объектности. Человеческое существование структурируется и развивается и как природное, и как сверхприродное, как жизнь в культуре и посредством культуры, поскольку человек по способу своего бытия не может удовлетвориться только природным. Культура не может быть аксиологически нейтральной, поскольку нацелена на синтез уникального, неповторимого, единичного. Поэтому человеческие пространство и время — это не только объективные, физические акциденции и модусы бытия человека, но и всегда личностно структурированные и несут собой уникальное, индивидуальное, экзистенциальное, этическое и эстетическое содержание и значение человеческой жизни.

Эволюционный путь, который проходят пространство и время, неотрывен от жизненного пути человека, составляет с ним единое целое. Человеческий пространственно-временной континуум становится и эволюционирует как сложная многоуровневая структура, неотрывная от самого человека, базисным непосредственным интегралом которой является имманентная хронотопология, смысловым и ценностным центром — личностная хронотопология (в неразрывной связи с когнитивной), а важнейшими структурными элементами, соприсутствующими с указанными сферами, обеспечивающими коммуникацию, корреляцию и единство всей структуры человеческого бытия и мироздания, — являются социальная, культурная, историческая, цивилизационная хронотопология. Хронотопология человека формируется на основе трех диалектических принципов: в-себе, для-другого, для-себя, и если принцип «в-себе» и выражающие его модусы — ближнее и окружающее пространство — синтезируют протомир личности, первый круг ее существования, закладывает первоосновы личностной сферы, формирующие образ собственного подлинного мира личности, который в последующей эволюции человека примет в том числе архетипичный характер, то принцип «для-другого» диалектически противоположен первому и призван заложить основы коммуникации и ориентирования человека во внешней среде, вписать только сформированный личностный мир в контекст социальной и культурной хронотопологии, связать личностную сферу с мирозданием. Конкретные модусы, присущие принципу «для-другого», а также сущность третьего принципа «для-себя» будут рассмотрены в следующей статье.

Список литературы

Акройд П. Диккенс. СПб: Крига, 2018. 1048 с.

Аристотель. Физика // Аристотель. Соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1981. Т. 3. С. 58–262.

Ахматова А.А. Собр. соч.: в 6 т. Т. 2, кн. 1: Стихотворения, 1941–1959. М.: Эллис Лак, 1999. 640 с.

Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Собр. соч.: в 7 т. М.: Рус. словари: Языки славянской культуры, 2003. Т. 1. С. 7–68.

Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Собр. соч.: в 7 т. М.: Рус. словари: Языки славянской культуры, 2003. Т. 1. С. 69–263.

Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Собр. соч.: в 7 т. М.: Рус. словари: Языки славянской культуры, 2012. Т. 3. С. 340–511.

Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Бэкон Φ. Соч.: в 2 т. М.: Мысль, 1977. Т. 1. С. 81–522.

Владимиров Ю.С. Пространство–время: явные и скрытые размерности. М.: Кн. дом «Либроком», 2010. 208 с.

Внутских А.Ю. Исследовательские программы в социально-гуманитарных науках: интерпретации и применение // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Культура. История. Философия. Право. 2014. № 2. С. 47–54.

Выготский Л.С., Лурия А.Р. Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребенок. М.: Педагогика-Пресс, 1993. 224 с.

Гегель Г.В.Ф. Наука логики // Гегель Г.В.Ф. Соч.: в 14 т. М.: Гос. соц.-эконом. изд-во, 1937. Т. 5. 814 с.

Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2: Философия природы. М.: Мысль, 1975. 695 с.

Локк Д. Опыт о человеческом разумении // Локк Д. Соч.: в 3 т. М.: Мысль, 1985. Т. 1. 621 с.

Маслобоева О.Д. Российский органицизм и космизм XIX–XX вв.: эволюция и актуальность. М.: АПК и ППРО, 2007. 296 с.

Неретина С.С., Огурцов А.П. Онтология процесса: процесс и время. М.: Голос, 2014. 726 с.

Ньютон И. Математические начала натуральной философии. М.: Наука, 1989. 714 с.

Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: опыт феноменологической онтологии. М.: Республика, 2000. 639 с.

Сидоров А.Н. Жан-Поль Сартр и либертарный социализм во Франции (50–70-е гг. ХХ в.). Иркутск: Изд-во Иркут. гос. тех. ун-та, 2006. 102 с.

Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Гадкие лебеди // Стругацкий А.Н., Стругацкий Б.Н. Отягощенные злом, или сорок лет спустя. За миллиард лет до конца света. Гадкие лебеди. М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1997. С. 365–596.

Торн К.С. Черные дыры и складки времени: дерзкое наследие Эйнштейна. М.: Изд-во физ.-мат. лит., 2007. 616 с.

Ухтомский А.А. Доминанта как фактор поведения // Ухтомский А.А. Избр. труды. Л.: Наука, 1978. С. 63–90.

Федотова В.Г. Культур-центризм и процессуальность // Вопросы социальной теории. 2019. Т. XI. С. 80–99. DOI: https://doi.org/10.30936/2227_7951_2019_11_80_99

Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Томск: Водолей, 1998. 384 с.

Черняков А.Г. Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. СПб.: Высш. религиоз.-филос. шк., 2001. 460 с.

Эйнштейн А. Теория относительности. Ижевск: НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика». 2000. 224 с.

Получено 27.05.2020

Просьба ссылаться на эту статью в русскоязычных источниках следующим образом:

Политов А.В. Диалектика формирования и развития пространственно-временной структуры человеческой личности. Первоначальное становление личностного мира в-себе и приобщение его к социальной сфере для-другого // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2020. Вып. 3. С. 418–429. DOI: https://doi.org/10.17072/2078-7898/2020-3-418-429